Андрей Морголь - Арсенал Эволюции II. Путь Шамана.

— Не преувеличивай, смертный, — покачала головой царица Навья. — Знать все ходы наперёд и предвидеть завершение событий чрезвычайно скучно. В этой игре от вас всё зависит не меньше, чем от меня. Ты оказался прав, есть в мире кое что, поинтересней смерти — это прогулка на её грани, балансирование на краю гибели, отчаянная борьба за жизнь. Сегодня вы все могли погибнуть в огне, но выжили. Посмотрим вместе, что станет дальше. В одном, смертный, ты можешь быть уверен: когда-нибудь игра закончится. И дойти в ней до конца могут все. Но, может сложиться так, что концом игры станет гибель последнего из вас. Так интригует, не правда ли?

— А ты не боишься? — грозно прищурился Шаман. — Не страшит, что можешь доиграться? Если мы все умрём, знай, мой бессмертный дух придёт мстить. Так нагло мной манипулировать — весьма чревато. И я не остановлюсь, пока не сживу тебя со света, пока не оставлю от тебя пустое место. И плевать, что ты какая-то там богиня смерти.

— Ха-ха-ха! — запрокинув голову, Морена безудержно захохотала. — Смертный, а ты не догадывался, что, возможно, именно этого я и хочу? Ты не задумывался, как я здесь оказалась? Кабы знал ты моё прошлое, пожелал бы кому-нибудь такую судьбу? Когда-то давно, ещё на заре времён, я тоже была человеком, обычной девушкой-селянкой. И был у меня жених-красавец, на все руки мастер. К свадьбе шло дело, седмица оставалась до праздника. Да вот горе — повстречал он в лесу лихоманку. Страшной хворью заразила его нечистая. Помирал он в дремучей чаще, один, ибо не хотел нести в село заразу. Двое мальцов наших, деревенских, нашли его тело почти бездыханное, да и потащили домой, глупые. Не слыхали доселе, как выглядят несчастные, изнурённые лихоманковым недугом. Ведь не хотел он их травить — просто слова не мог вымолвить, так ослаб. Сами они виноваты. А матерям-то ведь не объяснишь. Обезумевшие, они обрекли себя на вечное заточение в Навье, ибо хватило им гнева, чтобы наслать проклятье на жениха моего. А он жив ещё был. Его да хлопчиков тех, помню, тогда селяне заприметили ещё издалече, да умными оказались — к селу не подпустили, оставили помирать на околице. И к ним ходить никому не позволяли, хоть я и рвалась. Вскоре Паляндра унесла проклятую матерями душу моего жениха в Навье. Горевала я страшно. И вот, чтобы последовать за любимым, решила покончить с собой. Но поздно было. Когда Паляндра и меня притащила в царство мёртвых — он уже стал трасцой. При виде пустых глаз возлюбленного я завыла от тоски. А после обуяла меня первозданная, дикая, сводящая с ума ярость. И я отомстила. Уничтожила владычицу Навья, что превратила моего жениха в чудовище. Растёрла её, обратила в ничто. А Навье — это место непростое. Извечное. Со своею силой. И обязательно у него должна быть хозяйка. С тех пор ею стала я. Не отпускает меня царство мёртвых. Могу лишь духом бродить неподалёку — по переходам скал, парить вокруг их снежных пиков. Дальше Навье не отпускает меня. Каждый день я встречаю жениха своего, смотрю в глаза его бешеные, и не могу изничтожить этот дух проклятый. Сил нет. Всё надеюсь — вернётся. Да только умом знаю — нет дороги назад. А сердце отпустить не позволяет. Ещё могу я видеть смерть людей по всему миру — но лишь видеть. Плывут кровавые картины перед взором. А дом мой здесь, моя юдоль, моё заточение. Уже которую тысячу лет…

Вековой печалью отдавали слова Морены. Но вдруг хозяйка царства смерти вспыхнула гневом:

— А ты думаешь, смертный, что здесь мне счастье и раздолье? Так? Нет, ошибаешься! И не от весёлой жизни я тут играю с вами в игры. Изволили попасться мне на пути — так получайте всё причитающееся. Не мне одной теперь страдать. Так здесь положено, так заведено! Привыкайте. А если что не нравится — жду тебя с нетерпением. Хочешь отомстить, наказать меня? Приходи! Сотри меня с лица земли. Освободи меня, смертный. И Навье именно тебя провозгласит своим новым хозяином! Так и будет!

— Хреново… — разочарованно цыкнул Шаман, глядя, как алой дымкой растворяется в пространстве взбешённый образ Морены.

Ночь прошла без происшествий, утром вновь отправились в путь. Сашка обратил внимание, что теперь дорога пошла под ощутимым уклоном вниз. Влажность заметно повысилась. Чем дальше они продвигались, тем чаще взгляд натыкался на отсырелые, покрытые плесенью участки стен и потолков. Под ногами начали попадаться неглубокие лужицы, по тоннелям иногда разносились звуки монотонно капающей воды со сталактитов. Ощутимо похолодало.

Вскоре подземные коридоры перешли в цепочку соединённых друг с другом небольшими проходами пещер с кривыми, осклизлыми, уродливыми серыми стенами, покрытыми водяным конденсатом с узкими дорожками стекающих вниз капелек. Изнутри, словно паутиной, подземелья были густо переплетены сетью красно-фиолетовых лиан. Щедро усыпанный гладкими валунами пол под ногами теперь шёл с постоянными перепадами, множественные отверстия из одной пещеры в другую зачастую находились на приличной высоте, и туда приходилось либо карабкаться, цепляясь за длинные крепкие растения, либо подсаживать друг друга. Скорость передвижения значительно снизилась.

Частенько на глаза попадались небольшие шустрые зверьки, похожие то ли на выдр, то ли на каланов, с чёрной гладкой шёрсткой, длинной мордочкой и короткими лапками. Завидев людей, они мигом бросались врассыпную, с плеском скрывались в заполненных водой каменных норах, и, высунув оттуда наружу любопытные носы, провожали сообразительными глазёнками-пуговками незваных гостей. Шаман хотел пригвоздить парочку из них сюрикеном — на пропитание про запас, однако северянин предупредил, что мясо зверьков по вкусовым качествам сравнимо с рыбьими потрохами.

Мара постоянно порхала немного впереди, анализируя путь и вспоминая дорогу. Ялка с важным видом, словно это она сама наизусть помнит каждый поворот сложнейшего и заковыристого маршрута, шагала следом за высокотехнологичной подружкой. Изредка дочь вождя справлялась у Неса о его самочувствии, регулярно посмеивалась над его неуклюжестью и в целом стремилась подбодрить парня, который уже вовсю хлюпал носом и старался поглубже закутаться в свою кожаную курточку.

Ближе к вечеру выяснилось, что выбор места для стоянки — весьма хлопотное занятие в здешних условиях. Кругом одни лужи, заполненные водой крупные ямы и всепроникающая ледяная влага! Путешественникам еле удалось отыскать в небольшой пещере более-менее сухой каменный выступ, на котором и решили организовать привал. Чтобы вконец не замёрзнуть, путникам пришлось развести костёр. Ялка умудрилась надёргать охапку не самых сырых лиан, а Нес просто чудом нарыл в окрестностях несколько горстей чёрного угля. Спустя полчаса молодые люди наспех отужинали, перекинулись парой скупых фраз, улеглись и погрузились в увлекательную борьбу за сон с холодом и сыростью. Мокрые стылые камни вместо перины тоже особо не способствовали скорому свиданию со сладкими сновидениями.