– Это сделал Янг?
– Да. Потом, когда он появился – довольный, но спокойный – я спросил его, зачем он это сделал, а тот ответил: «Мы создали для демонов новый мир, но надо понять, как загнать их в него».
На какое-то время в пещере установилось молчание. Даже ветви перестали шуметь. Чен беззвучно плакал, но не вытирал слезы, позволяя им свободно течь. Легба же в бешеном темпе прокручивал события с того момента, когда он отправился с близнецами на задание.
Зеленые просторы Грейбокса, в одном из квадратов которых он увидел лицо неизвестного. Фанатики, прячущиеся среди деревьев. Лидер фанатиков, утверждавший, что он видел ангела.
«Янг» похоже на «ангел»? Фонетическое сходство есть, но сомнительно.
Зелень Грейбокса и леса фанатиков – почти ничего общего, кроме принадлежности к растительному миру.
И все-таки, когда очевидные варианты исчерпаны, пора браться за ненадежные.
Легба на секунду вернул из памяти тот кадр с лицом неизвестного. Постарался придать картинке как можно больше резкости. Уцепился за канал Чена и отправил ему, ни о чем не предупреждая.
Напарник вздрогнул, но промолчал. Только наконец-то вытер слезы и поднялся.
– Куда потом делся этот Янг? Он тоже получил близнеца и начал работать на Центр?
– Нет, – Чен помотал головой. – Янг ушел туда, куда отправляют д’алов, слишком сильно погрузившихся в свой мир, когда хотят научить их правилам. Он ушел в Цех.
В этот момент Легба едва ли не возликовал. Там, где царят законы перекрестков и обстановка наиболее приближена к виртуальности, найти Янга не составит особого труда. Или его след, если он уже покинул то место.
«Он сделал лес для демонов, – напомнила Дамбала. – Он мог сделать виртуальность для человека».
Эту своевременную мысль Легба додумать не успел. Чен поднял руку и провел по лицу, а затем торопливо сказал:
– А еще у Янга глаза были желтыми. Как у твоего человека на картинке.
Через три часа перед главным входом в Санаторий появилось двое гостей в чистой, чуть влажной одежде. За их спинами чуть слышно жужжал и торжественно поводил манипуляторами старый робот-уборщик продвинутой модели, предназначенный также для чистки, стирки и сушки.
Один из гостей стоял сгорбившись и опустив глаза. Он обхватил себя за локти, прикрыл веки и будто пытался казаться ниже. Увидишь такого в толпе – забудешь через секунду.
Второй, наоборот, взошел на крыльцо, расправив плечи и по-хозяйски оглядываясь по сторонам. Он приложил ладонь к высокой стальной двери, будто хотел погладить ее… потом быстро отдернул руку, брезгливо встряхнул пальцами и нажал на кнопку коммутатора.
Тот долго молчал, помаргивая оранжевым огоньком, потом ожил:
– Добрый день. Сегодня приема нет. Просим зайти вас…
– А как насчет старых воспитанников?
Коммутатор захлебнулся, забулькал, будто обдумывая сказанное. Потом заговорил снова: скрипучий безразличный голос сменился живым, высоким контральто:
– Воспитанник? Номер?
– Четыре девять девять семь эс lack, весенний набор.
– А второй?
– Мой дубль. Выписан на девятом году пребывания.
Огонек на комме позеленел:
– Входите.
Чен улыбнулся, медленно растянув губы, и занес ногу над порогом. Он медлил всего секунду, прежде чем шагнуть в парадный холл Санатория, через который вышел наружу с десяток лет назад, ни разу не оглянувшись. Легба следовал в метре от него.
Вопреки опасениям, дверной проем не был оборудован защитой от демонов. Там даже не было сканирующих элементов. Легба отрегулировал зрение при переходе в затемненный холл и придержал за собой дверь, давая роботу возможность вернуться домой. Тот покрутился вокруг своей оси на блестящем полу и целеустремленно пополз к прямоугольной стенной нише.
– Пошли, – Чен приглашающее махнул рукой и двинулся к лестнице. – Кабинет директора на третьем этаже. Раньше тут были лифты, но их убрали.
– Почему?
– Маленькие закрытые коробки – слишком хороший повод для шуток.
По дороге им встретилась группа младших д’алов: они разом прикрыли рты ладошками, наперебой закивали и быстро убрались с дороги. Но ни один не отказал себе в удовольствии ткнуть демона пальцем.
Третий этаж отличался от тех коридоров Санатория, которые Легбе уже довелось увидеть. Стены, забранные матово-серебристыми панелями, точечное освещение на потолке и вдоль верхнего края стен, мягкое покрытие на полу. Чен фыркнул:
– Они любят показуху. Старшие воспитатели.
Отсчитав десятую панель от лестницы, он без стука отодвинул ее в сторону.
Посреди кабинета за низким, массивным столом сидел директор Санатория. Толстые, заплывшие жиром щеки, маленькие черные глаза, острый взгляд – чтобы пригвоздить незадачливого посетителя к месту…
– Чен, если не ошибаюсь?
– Одна из ваших любимых разработок, – Чен, не сбавляя шага, пошел к столу. Не доходя пары метров, споткнулся и замер, будто уткнулся в невидимую стену. – Что же вы, продолжаете бояться моих шуток?
– Как всегда переживаю за тебя. Ограждаю от излишней вспыльчивости.
– Так трогательно.
– Цени заботу, – директор перевел взгляд на Легбу. – А что ты сделал с Вином?
– Уб… Обновил. Новый друг лучше старых двух. Или трех. Обычно вы вызывали троих воспитателей для охраны.
– Расту, – директор пожал плечами и прищурился. Легба уловил чуть заметное движение сбоку, скосил глаза. Из стены глядело дуло импульсника. – Надеюсь, и ты вырос, забыл старые фокусы.
– Да не то чтобы совсем. Вы, наверное, уже в курсе. Не за что не поверю, что Центр на вас еще не вышел.
Чен неожиданно обмяк, вздохнул и отошел от преграды, защищавшей директора. Тот, в свою очередь тоже расслабился. Побарабанил пальцами по столу, взял с него планшет, заглянул, а затем отодвинул его в сторону.
– Вышел. Буквально вчера. Сказали, что воспитанник несколько не в себе, потерял ориентиры… Предупредили, на всякий случай, чтобы задержал до выяснения.
Директор сделал неуловимое движение рукой, и Легба по изменениям энергетических потенциалов в комнате понял, что защита убрана. Однако импульсник остался все там же.
– Что случилось, Чен? – спросил директор.
Голос его как-то вмиг стал участливым. Не приторно-сладким, от которого возникает вязкость во рту и кажется, будто тебя сейчас будут пичкать успокоительными сказками. И не фальшиво-интересующимся, когда спрашивающему на самом деле все равно, и он интересуется исключительно из вежливости. Нет, директор действительно хотел знать, и ему было не все равно.
«Все-таки они их любят, – подумал Легба. – Несмотря на то, что считаются расположенными по другую сторону баррикад, несмотря на все свои педагогические замашки, воспитатели любят д’алов. И им действительно не все равно… И я тоже полюбил. Вон каких слов нахватался, „приторно-сладкий“ и прочие…»
