ты! Канцлер? – развеселился Доброхотов. – Знаешь, эта игра становится всё интереснее и интереснее. Если б кто-то другой влез в мою игру, то просто потерял бы голову. А канцлеру Империи так просто бошку не отшибить. Придётся мне что-то придумывать. Интересно…
Он упал на пол, и быстро выполнил ещё пятнадцать отжиманий. Потом повторил тридцать приседаний, достал модную бутылочку с водой, и с наслаждением сделал пять глотков.
– В общем, Прошка, слушай сюда. ЧВКшники – это неинтересно, а Румянцеву никакого убытка не будет. Давай сделаем так – здесь у него есть заводик в Якутске. Сожгите его безжалостно и беспощадно! Покажем свои намерения.
– Лизочка, солнышко моё, ну что ты начинаешь?
Если бы кто-то сейчас увидел Ивана Васильевича Андросова, то немного офигел бы. Ведь Иван Васильевич всегда выглядел добряком, поддерживая имидж великого Лекаря. Но дело в том, что все знали, что характер князь имеет жёсткий и неуступный. А по-другому оставаться наверху пищевой цепочки просто не получилось бы. Какой бы ты Дар не имел, и какие бы отношения с Императором у тебя не были, сожрут и не подавятся.
«Лизочка», в девичестве – Элизабет фрайин фон Рихтгофен, хмурилась и негодовала. Глядя на эту ухоженную красивую женщину, никто в здравом уме не сказал бы, что ей идёт пятый десяток. Сколько в этом было от потрясающего благосостояния Рода, а сколько от любящего мужа, по совместительству лучшего Лекаря в Империи, сказать сложно. Но выглядела женщина, произведшая на свет двух замечательных детей, причем, что после первой дочери она едва не умерла, просто потрясающе.
Андросов души в ней не чаял, да и Элизабет, отличаясь острым умом, также беззаветно любила своего мужа, вовремя подсказывая и направляя его. Не было у Ивана Васильевича лучшего советника, чем любимая супруга. И сейчас она была недовольна.
– Вот как ты мог, Ваня? Как ты мог пообещать то, чего у тебя нет? Ты же мне сам говорил, что Галактионов – это не какой-то лопух из провинции, с ним нужно вести себя осторожно. И опять же, повторяя твои слова – честно. Или что-то поменялось?
– Нет, солнце моё, ничего не поменялось.
Иван Васильевич курил трубку, стоя возле открытого окна веранды и аккуратно выпускал дым на улицу, зная, что супруга не одобряет его дурную привычку.
– Ты знаешь, милая, впервые за последний десяток лет я просто растерялся. Разговор немного свернул не в то русло. И ты же знаешь нашу Катеньку, её характер. Она взяла и шарахнула своим Даром. Нет, конечно же, не на полную силу, а так, слегка. Но ты же знаешь, что такое «слегка» у нашей Катюши? Так вот, Галактионов даже не поморщился, что очень и очень странно. Если в начале разговора я ещё рассматривал варианты разрыва помолвки, то после этого я понял, что хочу дать ребятам шанс.
– Какой шанс, Ванечка? Погибнуть от тварей в Разломе? Шанс прибить друг друга самостоятельно? О чём ты говоришь? Ты, лучший Лекарь Империи, а возможно и во всем мире, не смог справиться с проклятым Даром нашей дочери. Неужели ты думаешь, что с этим справится юный мальчишка, при всём уважении к его характеру и заслугам?
– Я не знаю, Лизонька, – покачал головой Иван Васильевич. – Но ты же доверяешь моей интуиции? Вот и сейчас она подсказывает, что я всё сделал правильно.
– Да, я доверяю твоей интуиции, дорогой. Вот только, как ты там выразился – «информация, от которой у вас обоих захватит дух»… Где ты возьмёшь эту информацию?
– Я не знаю, дорогая. Пока не знаю, – поправился Иван Васильевич. – Но у меня есть ещё примерно пятнадцать часов, чтобы барон Галактионов имел право назвать Ивана Андросова балаболом. И я не собираюсь тратить впустую ни секунды этого времени.
* * *
– Интересно, а сколько в предложении твоего отца было собственной выгоды, а сколько – желания дать нам пообщаться? – хмыкнул я в период короткого передыха, вытирая Аквилу взятой с собой тряпочкой.
– Примерно пятьдесят на пятьдесят, – слегка улыбнулась Катерина, присаживаясь рядом. – И это, я тебе скажу, очень необычно для аристократии. Пятьдесят процентов чужих интересов, и пятьдесят своих – так, практически, не бывает. Обычно перекос в сторону личного – восемьдесят на двадцать, а то и девяносто на десять.
– Тут я соглашусь, – кивнул я. – Понаблюдал уже за местными деятелями.
– Местными деятелями? – приподняла бровь Катерина. – Слушаю я тебя, Галактионов и меня не покидает мысль, что ты как будто не из этого мира.
Я в этот момент как раз пил водичку, и не сдержался, слегка хрюкнул, подавившись.
– Да, конечно, я с Марса прилетел, – попытался перевести все в шутку.
– Нет, конечно же, мы тщательно изучили твоё прошлое. Александр Галактионов – сын Елены Галактионовой и Андрея Галактионова, родился восемнадцать лет назад в Мюнхене в Прусском княжестве. Мать не пережила твоего рождения, а отец погиб на дуэли, когда тебе ещё не исполнилось и пяти лет. Отец был слабым Одарённым со стихийной магией, а мать имела родовой Дар Приручителя, но не смогла развить его в полной мере. И помешал этому и именно ты, когда убил её, появившись на свет.
Катерина рассказывала «мою» биографию спокойно и без эмоций. С другой стороны, человек несущий смерть всем окружающим, вряд ли может быть эмоциональным.
– Близких родственников у тебя не было. Последняя запись о твоём пребывании в приюте Святой Макарены, в том же Мюнхене, в возрасте четырёх лет. А вот дальше… Дальше ты исчез, натурально исчез, – качала головой Катя. – А ведь четырнадцать лет ты чем-то занимался!
– Легко исчезнуть, когда у тебя нет ни родового кольца, ни родственников, – пожал я плечами. – Из приюта я сбежал и занимался то тем, то этим, – хмыкнул я.
– Сбежал из приюта? А твоё воспитание? – она снова «переключилась» на официоз, как будто вещал робот. – Подтверждённо знает шесть языков, чрезвычайно хорошо обучен обращению с оружием, потенциальный Дар Приручителя не соответствует возрасту. Развит не по годам. Мне продолжать? – спросила Катя.
– Хорошая у вас разведка, – хмыкнул я. – Но могли бы и просто так спросить, я бы все рассказал.
– Ну вот, я у тебя и спрашиваю. Как это всё получилось, барон Галактионов?
– Иди сюда, – заговорщически понизил голос, махнув рукой. – На ушко скажу.
Я обернулся, но Астахов и дюжина моих гвардейцев-разломщиков были в стороне. Она заинтересованно наклонилась, и я ей тихо прошептал.
– Просто я чёртов гений!
Заинтересованность на красивом лице девушки сменилась недопониманием, а потом обидой.
– Ты вообще можешь быть серьёзным, барон?
– Очень редко,
