— Да при чем тут Хан?! — Венди возмущенно дернула плечом. — Они вообще не отсюда!
— А откуда? — продолжил ковать по горячему механист.
— Оттуда, — отрезала девушка.
Они посопели молча еще некоторое время, и когда Вик, пользуясь непродолжительным теплом углей, уже начал прикемаривать, Венедис прошептала:
— У тебя психотип классического Дурака, Виктор. Может быть, что-нибудь и получится.
С дураками всегда так — ничего определенного.
Вик почмокал губами, делая вид, что уже заснул. Подумалось — Дурак, стоящий на карнизе, а рядом цепь заснеженных вершин, освещаемых лучами восходящего солнца. Карты ведь сугубо символичны, не так ли? Но дуракам закон не писан — они вольны буквально воспринимать пророчества и знамения. Значит, завтра. Здесь и на рассвете.
А еще у Дурака на плече котомка с Неизвестным. Пусть Неизвестное таковым и останется — утром механист не планировал прежде времени потрошить свой контейнер с кристаллами. Только в крайнем случае. Эка невидаль — ревнивые буревестники.
Хорохорясь, таким образом, Старьевщик окончательно вырубился.
Сон был самый обыкновенный. В нем Вик был мальчишкой на лугу, заросшем сочной зеленой травой. Рядом находился Дрей — молодой, сильный, и он почему-то воспринимался не как Дядя, а как Отец. Под руку Палыча держала женщина. Черты лица ее отчего-то постоянно размывались — то она становилась похожей на Венди, то на печальный образ с древних икон, то просто принимала внешность какой-то незнакомой, но очень красивой девушки. И казалась Матерью.
— Выше! Выше! — кричал маленький Вик и смеялся.
— Выше! — задорно вторила ему девушка-мать и смотрела в небо, прикрывая глаза ладонью-козырьком.
Дрей радостно улыбался, разматывал катушку с тросом и поглядывал на прибор со стрелкой на зеркальной шкале.
А бумажный воздушный змей парил в недосягаемой высоте, и длинный шлейф извивался кольцами, как и положено всякому змеиному хвосту. Иногда мать жмурилась, дула в сторону змея, и вся конструкция резко уходила вверх.
И было легко и весело, и переполняли открытые души радость ребенка и ребячество родителей, и даже мыслей о том не возникало, что этот бумажный змей — никакой не Дракон, и нечего искать сакральные значения и символизм в далеком силуэте рукотворного приспособления.
Потому что другой, зрелой, механистической половиной сознания Вик помнил, что змей не простая игрушка. Это уловитель радиантных течений, и благодаря разнице потенциалов по тросу-проводнику стекает сейчас в аккумуляторы страшного оружия Дрея атмосферная энергия.
Наверное, сон навеяли недавние воспоминания об учителе и его Танцевавшей — всему ведь должно быть рациональное объяснение.
Древние охотники выбрали правильное место для своего секрета. На карниз практически не задувал ветер, и тепло сохранилось в импровизированной палатке почти до самого утра. Лучи восходящего солнца пронизывали устье входа в долину, освещали подступы, но скрывали в тени саму площадку, облюбованную вот уже несколько тысяч лет назад для доброй охоты. И сама небольшая долила — узкий, вытянутый разлом-аппендикс между скал длиной чуть больше двух километров — с карниза просматривалась идеально.
А настроение было уравновешенно-расслабленное, не исключено — благодаря последнему сну. Венедис тоже выглядела по-боевому, Старьевщик и не сомневался — чтобы заставить человека драться насмерть, надо поступить с ним, как с крысой. Загнать в угол.
Костер разжигать не стали — чтобы раньше времени не обнаружить себя. Механист был отчего-то уверен — все произойдет сейчас, скоро. Он взялся заниматься стрельбой, смазал механизм подачи, почистил пьезоэлемент, поправил форму бумажных патронов, чтобы аккуратно и быстро ложились в гильзу плавающего затвора. Венди смотрела на эти приготовления с выражением нескрываемого скепсиса. Гляди, малышка, — можно сколько угодно морщить нос, но это — настоящее оружие, каким бы бесчестным, ни считали его видоки-идеалисты. Оружие не может быть подлым или благородным — ему некогда, оно должно быть смертоносным.
А стрельба здесь и сейчас имеет целых два результативно убойных варианта использования. По плану А и по плану Б — механист безмерно уважал замыслы, имеющие, если что-либо пойдет не так, резервные решения. Два шанса победить в бою — это намного больше, чем один — сдохнуть в бегстве. Математика для начинающих.
Девушка в проекты Старьевщика не вникала. Она извлекла из недр рюкзака упакованный и перетянутый наговоренными узлами нож, что механист передал ей в Саранпауле, но расчехлять пока не стала. Затем повязала на голову платок, расплела, чтобы не стеснять движения, шнуровку под мышками — Вик раньше не замечал такой особенности ее куртки — и принялась нашептывать то ли мантру, то ли молитву на смутно понятном и непонятном одновременно диалекте:
— Езус Змий святы и маци Родзяна, пазыч моц и пакор, коли на то воля правиду будзе и да посьпеха лесы капрыз…
Если бы Старьевщик полюбопытствовал, может быть, когда бы все закончилось, от него не стали бы скрывать, что проклятый орден тамплиеров, после гонений осевший в Вильне, с самого своего создания тяготел к нетрадиционным интерпретациям религии, граничащим с ересью. Постепенно, с веками, культ Божественной Матери смешался у них с почитанием языческой Рожаны, а после — вообще эволюционировал до поклонения змиям-драконам как не персонифицируемым силам мироздания. Впрочем, Старьевщик все равно не знал, кто такие Рожана и тамплиеры, а Вильня была для него ничего не значащим географическим названием.
Имелся у Вика другой вопрос, внятного ответа на который можно было добиться именно в такой, критической, ситуации, и, чтобы получить его, следовало поторопиться. Однако молитву девушке механист дал закончить. Благо была она не сильно пространная:
— …помру, ци зобью — встрень, яко належить.
— Ответь, только правду — все равно, глядишь, головы сложим, — предложил Вик, выждав несколько вдохов взволнованной Венди.
— Ну.
— По ночам хрень какая-то одолевает, — признался механист.
— Мир в тебя стучится, — согласилась девушка.
— Не по себе мне… Ты говорила… я что, правда — мертвый?
— Мертвый, — отмахнулась Венди, — но живой. Сложно это, не заморачивайся. Вы тут почти все — мертвые. Как тени. Ох… идут, кажется.
Переваривание сказанного Вик решил отложить на потом — в самом деле, совершенно не скрываясь, шли. Втроем.
Откуда трое? Для плана А это не имело никакого значения, но с реализацией варианта Б, если что, могли возникнуть сложности. Вик вытащил из рюкзака снятый с армиллярной сферы визир и припал к окуляру. Прибор не был предназначен для рассматривания удаленных предметов и обеспечивал, самое большее, двукратное увеличение. Старьевщик не сетовал — ведь два, опять же, как ни крути, а больше одного.
