Другой пример – лоона эо. Конечно, они нуждались в Защитниках, но почему бы им не заключить контракт с определенной расой, пользуясь услугами существ, давно знакомых и понятных, а прочих держать на расстоянии? Это выглядело логично, и все же лоона эо меняли Защитников через несколько тысячелетий: сейчас – земляне, прежде – дроми, еще раньше – хапторы, а до хапторов, несомненно, были другие народы, другие племена, о коих даже легенд не осталось. Эти перемены как бы отсчитывали в Галактике череду эпох, порождавших все новые и новые космические расы; неофиты еще хранили память о союзе с лоона эо, ревновали и пытались мстить их новым избранникам, а более древние, более зрелые существа уже не играли в столь примитивные игры. Эти, возможно, уже забыли, кто стоял у колыбели их цивилизации, кто принес в их мир контурный привод и Портулан Даскинов, кто открыл им дорогу к звездам... Возможно, они считали себя такими же древними и мудрыми, как лоона эо, или все-таки помнили о былом партнерстве с ними и были благодарны им за науку. Среди земных философов, ксенологов и космистов бытовала теория, что перебор Защитников – цивилизационный проект, который тянется уже двадцать или тридцать тысяч лет. Это казалось очевидным; спорили же о том, сами ли лоона эо додумались до столь масштабной акции или приняли эстафету от даскинов.
Теперь вот Ххешуш... При мысли о нем на сердце у Эрика теплело. Он не считал себя наставником, понимая, что дар Ххешуша слишком велик, что хаптору не нужны учителя, только среда, в которой могли бы раскрыться его таланты. Ххешуш был из тех самородков-гениев, которые либо гибнут в безвестности, либо так влияют на представления своей эпохи, что мир после них заметно меняется. Быть причастным к его судьбе, пусть даже в скромной роли агента влияния, – большая удача!
Эрика настиг протяжный вопль. Его испустила явно нечеловеческая глотка – звук, раскатившийся по коридору, словно ударил в спину. Волна ужаса и чувство беспомощности захлестнули Эрика, как если бы кто-то с необоримой силой толкнул его в смерть, в небытие. Еще ему мнилось, что эти жуткие ощущения нахлынули внезапно, прервав счастливую эйфорию или транс, – так человек, погруженный в приятные сны, просыпается в огне нежданного пожара.
«Ххешуш!..» – подумал Эрик и, развернувшись, помчался в верхний холл. Что могло случиться с хаптором?.. Внезапный недуг, что-то вроде припадка или желудочной колики? О болезнях этой расы он имел лишь общее представление – кажется, в старости они умирали от сердечной ишемии, но Ххешуш был крепок и относительно молод. Допился до белой горячки? Но бутыль с горячительным хоть и выглядела объемистой, но все же не до такой степени, чтобы явить Ххешушу зеленых чертей. Да и пил он в последнее время гораздо меньше... Так что же произошло?
С этими мыслями Эрик ворвался в зал.
Тут застыли в воздухе два нарисованных книха, под ними валялась палитра со световыми перьями, а на столе, рядом с проектором, маячила невскрытая бутыль. Под самым потолком висел Ххешуш, оплетенный щупальцами УБРа; гибкие манипуляторы прижимали его руки к бокам, один отросток охватывал шею, но вопить не мешал – очевидно, робот дожидался команды, чтобы придушить чужака. Ххешуш орал и дрыгал ногами, а к пяткам его присматривался Цезарь, сидевший у стола. На морде пса явно читалось: допрыгну и цапну или не допрыгну?.. Пожалуй, допрыгнуть он мог – гравитация здесь была для мастифа меньше привычной.
– Перестань вопить, я уже здесь, – сказал Эрик со вздохом облегчения.
Ххешуш смолк и, вывернув шею, уставился на Эрика. Потом прохрипел:
– Я рисовал. Никого не трогал. А этот хуси-хуси поко как налетит, как схватит... Я помню, Рирех, дрался с такими... Прожжет лазером, и стану я дыркой без задницы...
– Не прожжет, – сказал Эрик и распорядился: – УБР, отпусти его.
Никакой реакции. Разве что Цезарь показал клыки и негромко рыкнул.
– Отпусти хаптора! Он находится здесь в качестве гостя! Поставь его на пол!
Опять ничего.
– Я же говорю, хуси-хуси поко, – буркнул Ххешуш. – Даже тебя не слушает.
Вытащив шарик вокодера, Эрик включил его и сунул в ухо.
– Петрович, беда у нас. Жду тебя в верхнем холле. Поторопись, будь добр.
– Иду, – послышалось в ответ.
Инженер примчался со свитой из трех «паучков» и, кажется, готовый к любым неожиданностям. Одет он был по-домашнему, в шортах, майке и панаме, но вооружен – и не мелким бластером, как у коммандера Шошина, а метателем плазмы устрашающих размеров, которым можно прожечь дыру в каменной стене. «Надо же, такую штуку протащил!..» – мелькнула мысль у Эрика. Впрочем, вряд ли Абалаков спрятал в багаже что-то недозволенное; очевидно, метатель он собрал здесь, из запасных деталей к киберповару и роботам-слугам.
Убедившись, что миссию никто не атакует, Петрович отставил оружие и с интересом воззрился на Ххешуша.
– УБР меня не слушает, – сказал Эрик.
– Голосовые команды воспринимаются только в боевом режиме. – Абалаков сдвинул панаму на лоб и почесал темя. – Впрочем, будь он в боевом, от нашего друга пыль бы осталась, да и той щепотка. Это я недосмотрел! Сейчас я его перепрограммирую.
Он принялся тыкать в клавиши комм-браслета.
– Пока я был рядом, УБР не покушался на Ххешуша, но стоило отойти... – начал Эрик.
– Пока ты стоял рядом, он считал хаптора пленным, – откликнулся Петрович. – А раз тебя нет, это уже не пленник, а диверсант, которого положено сдать воинскому начальнику.
Эрик огляделся:
– И где тут у нас начальник?
– А я на что? У кого коды доступа, тот и командир! – Петрович коснулся клавиши ввода, и Ххешуша осторожно опустили на пол. – Больше УБР нашего художника не тронет. Я внес его в список допущенных лиц и морд – восьмым, после Цезаря. – Он взвалил метатель на плечо и помахал роботам: – Пошли, ребята. Нам еще катер нужно подготовить, тесты контроля прогнать, дюзы продуть... Дел много!
– А зачем? – спросил Эрик, тотчас насторожившись. – Зачем катер? И как дюзы продуть, если их нет?
– Это, юноша, такое древнее заклятье. Как соберутся в старину чего-то запустить повыше стратосферы, так начинается продувка дюз, – пояснил Петрович. – А что до катера, так завтра Ричард на станцию летит. Причалы хочет осмотреть, на предмет стыковки с нашими торговыми корытами.
С этими словами он удалился.
Эрик бросил взгляд на Ххешуша. Тот стоял с обалделым видом, тер шишки на черепе, косился на потолок.
– Ты не беспокойся, больше робот тебя не потревожит. Ты рисуй, рисуй, – промолвил он. – Не буду мешать. Я загляну перед ужином.
Быстрым шагом Эрик направился в коридор, прикидывая, где сейчас Ричард Харгрейвс, в городе или в своем кабинете. Ему срочно понадобилось увидеться с торговым атташе.