Вероятно, Рикарский уже убедился, что его слова об обряде посвящения — не пустой блеф. Оставалась лишь небольшая надежда на Талисман света. Рикарский не станет уничтожать человека, пока в точности не установит, что побудило жрецов вручить Арлану свою самую драгоценную реликвию.
Арлан знал, что в научных лабораториях корпуса сидят настоящие специалисты, им не составит никакого труда отличить подлинный Талисман от его копии. Вопрос лишь в том, захочет ли Рикарский провести подобное исследование. Слишком трудно поверить, что жрецы могли добровольно расстаться со своей величайшей реликвией.
Если же они все же установят подлинность знака, тогда ему начнут задавать вопросы.
Много вопросов. И надо к ним подготовиться. Надо отвечать достаточно правдоподобно. Надо отвечать так, чтобы извлечь из предстоявшего до-Проса всю возможную выгоду…
Он стал думать над этой проблемой, учитывая каждую деталь, каждую мелочь, так, словно это уже произошло.
И когда он закончил, когда ответил на последний вопрос, заданный самому себе, в левой части стены, над самой его койкой, вспыхнул невидимый раньше экран дисплея.
Дисплей, вспыхнувший над койкой Арлана, слегка искажал краски, смещая спектр в зеленый диапазон, в остальном же голографическое изображение создавало полную иллюзию присутствия.
В стальной стене камеры словно вырезали окно, и из него зловеще глянули тигриные глаза Ри-карского. С минуту Арлан и Рикарский молча разглядывали друг друга.
— Каким образом он оказался у вас? — спросил наконец полковник, приподнимая над столом Талисман света так, чтобы он попал в поле обзора видеодатчика.
— Наверняка вы уже знаете, что это не муляж.
— Разумеется, я это знаю, иначе не разговаривал бы с вами. Так как же эта вещь оказалась у вас?
— Я ее не крал, полковник. Можно сказать, мне ее подарили.
— Кто вам ее «подарил»?
— Кажется, его звали Арадатор. Довольно внушительная персона. — Арлан не скрывал своего злорадства и не отказал себе в удовольствии слегка поиздеваться над озадаченным полковником, хотя и понимал, что теперь времени у него совсем не осталось.
— Они там все с ума посходили, в своем древнем храме! — произнес полковник, отключаясь. Теперь ему не придется решать головоломную задачу, как объяснить бесследное исчезновение Истинно Избранного, прошедшего ритуал встречи человека… И при этом сделать так, чтобы бесценная реликвия как можно дольше оставалась у него в руках.
Наживка была слишком жирной, чтобы такой честолюбивый человек, каким был полковник Ри-карский, не клюнул на нее.
Возможно, теперь у Арлана появится дополнительное время — задача была слишком сложна даже для Рикарского. Этот амулет, подлинный символ власти древних правителей, реликвия, исследовать которую управление «Д-корпуса» стремилось не первый год и всегда натыкалось на ожесточенное сопротивление жрецов, теперь сама упала в руки Рикарского, и соблазн был слишком велик, слишком высока ставка. Если полковник ошибется, у Арлана появится шанс вклиниться в борьбу двух могущественных сил Анирана. Кроме того, с каждым часом возрастала вероятность того, что жрецы сумеют обнаружить его местонахождение, и тогда полковнику придется туго. Арадатор, единственный из всех жителей Анирана, имел право появляться на приеме у президента без специального приглашения.
Важно предугадать следующий ход Рикарского и подготовиться к предстоящему поединку.
Хуже всего то, что он не может ни о чем договориться с полковником — не стоит даже пытаться. Единственный способ вырваться из застенков Рикарского и начать новый тур борьбы — найти Подходящего человека, подавить его волю и заставить подчиняться.
Сила воздействия внушения возрастала пропорционально расстоянию от объекта. Следовательно, человек должен находиться достаточно близко. Кроме всего прочего, у него должен быть электронный ключ сразу от нескольких дверей. Слишком много невероятных совпадений. Арлан почувствовал, как им вновь овладевает отчаяние.
Духота в камере стояла невыносимая, и он, забыв обо всех проблемах, мечтал о стакане холодного земного пива.
С минуту он забавлялся тем, что представлял себе несуществующий стакан во всех подробностях. Запотевшую поверхность толстого стекла. Пузырьки газов, пробивающие себе дорогу наружу сквозь слой янтарной жидкости, увенчанной белой пеной. Хорошее пиво всегда пенится… Не может не пениться… И у него горьковатый вкус…
Словно желая убедиться в этом, он протянул руку к несуществующему бокалу, взял его со столика, ощутил ладонью его вес и прохладу. Затем неторопливо отхлебнул напиток и лишь после этого от неожиданности уронил бокал на пол.
Секунду назад в его руках находился вполне реальный бокал… Бокал напитка, не существовавшего на Аниране…
Повторить условия удачного эксперимента оказалось непросто. Лишь с десятой попытки ему удалось вновь воссоздать на столике бокал с напитком, напоминавшим по вкусу верблюжью мочу. Но это было уже неважно. Никакого значения не имел вкус, потому что он только что обрел способность телепортировать предметы… Возможно даже, это была не телепортация. Он готов был поклясться, что в радиусе ближайшего десятка световых лет пива не существовало в природе. Тем не менее он совсем недавно попробовал этот желанный напиток, а значит, сумел получить его из воздуха усилием своей воли…
Полковник и его планы потеряли для Арлана всякое значение. Все его время уходило на опыты с трансформацией предметов. Через пару часов он установил, что для преобразования годится любая материя.
Единственным необходимым условием была масса исходного предмета, который он изменял. Она должна была соответствовать массе полученного в результате его усилий предмета.
Еще одно ограничение он осознал несколько позже. Слишком большие массы оказались непригодны для трансформации. Очевидно, существовал какой-то предел. Он мог трансформировать за один прием не более ста граммов материи. При этом ему ни разу не удалось создать хоть что-то полезное. Получались лишь грубые поделки, муляжи.
К вечеру он стал обладателем кучи ненужного хлама и тогда сообразил, что не знает, как объяснить появление в его камере этих странных предметов.
Неожиданная резкая боль в голове заставила его забыть обо всем. Ему едва удалось добраться до койки. Его охватила такая слабость, словно он только что бегом взобрался на гору.
Расход психической энергии оказался чрезмерно велик. Он так и не научился осторожности в своих ментальных экспериментах.
Примерно через час, когда боль несколько ослабла и к нему вернулась способность соображать, он попытался понять, откуда взялась гигантская кинетическая энергия, необходимая для преобразования материи? Ведь не из его же головы?
