С этой минуты началась моя размеренная жизнь в условиях крушения цивилизации.
Каждое утро между восьмью и девятью часами я выезжал на работу. Соблюдая меры осторожности и установленный ритм, совершал двести временных переходов, – обычно я управлялся до полудня, – затем ехал в казарму, обедал, отдыхал до двух часов, после чего возвращался к развалинам и делал еще двести переходов.
Иногда я вспоминал о Мире. Конечно, компаньоны давно сочли меня без вести пропавшим и постарались забыть обо мне.
Я перестал уже думать о коричневом пиджаке Руслана, хоть ревность окончательно еще не прошла. Но теперь мне было ясно: если бы я ушел, оставив Миру и Шишигу одних, им было бы хуже. Руслан опытен и предприимчив, он им поможет.
Я по-прежнему таскал в кармане золотую статуэтку и привык к ее тяжести. Со временем я стал считать ее своего рода талисманом, благодаря которому мне удавалось выходить живым из самых сложных ситуаций.
По вечерам я доставал эту статуэтку и рассматривал ее, не спеша повертывая перед собой.
Строгий профиль, развевающиеся волосы, застывшая стремительность движений напоминали мне о том, что где-то в гибнущем мире, в параллельных пластах, до которых, может быть, рукой подать, еще есть эти человеческие и, вместе с тем, сверхчеловеческие черты – воля, разум и неуемная тяга к победе.
На шестой день, наконец, я оказался на одном из тех уровней, которые искал.
Я находился у глухой стены в небольшом переулке, едва тронутом разрушением. В конце переулка рядом с моей машиной появился другой автомобиль. Он стоял под углом к «тойоте».
Из автомобиля выбрался полноватый мужчина, подошел к пикапу и покачал головой. Увидев меня, покачал вторично, а затем крикнул:
– Машина ваша?
Я вышел на дорогу и двинулся к нему. Я не видел людей уже больше месяца, и ни с кем не говорил.
– Здравствуйте, – сказал я, приближаясь. – Моя.
– С большой земли? – спросил он, тоже идя мне навстречу, но отклоняясь в сторону по дуге, подальше от коррозированных стен.
– Нет, я с малых… – сказал я.
– И что там хорошего, на малых-то?
Я развел руками.
– Ну, ясно… – кивнул он. – Тогда приветствую на Острове. Хотя ведь и тут ни хрена стоящего нет… А с большой земли никого не встречали?
– Вы имеете в виду: из реальной Москвы?.. Да я был там мимоходом. Но уже давно.
– Насколько давно?
– Даже не знаю точно. Может, недели четыре.
Глаза незнакомца заблестели.
– И как там?
Я пожал плечами.
– Думаю, то же самое, что и здесь. Только кругом военные.
– М-да… – сказал мужчина. – А у меня на большой земле семья осталась.
Мы остановились в трех шагах друг от друга. Мужчина был крупным, рыжеволосым. Одет, как и я, из лучшего бутика. Он внимательно меня рассматривал.
– Что-то вы не похожи на торчка… – сказал он. Видя, что я его не понимаю, стал пояснять: – Тут полно торчков. Этих чудиков на развалинах часто видят. Полудохлых. А иногда и вовсе дохлых. Они вроде как кайф ловят оттого, что туда-сюда гоняют.
Про кайф мне было все понятно, но насчет того, что к этому занятию пристращаются массово, я не мог предполагать и поразился этим.
– Правильно ли я понял? Вы говорите о людях, которые переходят из одного измерения в другое? При помощи разрушенных стен?
– Вот именно, – сказал он.
Я снова пожал плечами.
– Не встречал таких. Хотя ведь у меня одна пара глаз, потому я вообще мало осведомлен о том, что происходит и редко кого встречаю.
– Даю вам совет. Если вы и дальше намерены практиковать эти фокусы, то паркуйте машину поближе к тротуару. Я по вашей милости, елки-палки, чуть не разбился.
– Простите, – сказал я. – В будущем учту.
– Да уж. А то ваша «тойота» прямо из-под земли выскочила. Будь на моем месте человек более агрессивный, потасовки было бы не избежать.
– Понимаю, – сказал я.
Мужчина удовлетворенно кивнул.
– Я долгое время был один, – сказал я как бы в оправдание. – Выдалась спокойная неделя. Когда длительное время проводишь в одиночестве, и ничего не происходит, постепенно теряешь бдительность.
– Пожалуй, в городе при желании можно пристать к какому-нибудь сообществу, – сказал мужчина. – Сейчас это важно – не потерять связь с народом.
– Да, именно об этом я и подумывал, – сказал я. – Кстати, скажите, пожалуйста, здесь есть какая-нибудь власть?
– Шутите? – Мужчина хмыкнул. – Полное безвластие. Морду запросто могут набить, а то и вовсе прикончить. Половина людей сбежала отсюда к чертовой бабушке. А другая половина сидит в квартирах и деградирует. Пару недель назад начали собрания устраивать на Смоленке, несколько дней пошумели, опять же до драк доходило, а потом все заглохло. Все чего-то ждут. По домам сидят в основном. Сперва народ набирал себе всякого добра, буржуйки устанавливал… А теперь, как потеплело, лень какая-то на всех нашла. Апатия. Спиваются понемногу.
– И никто не пытается ничего предпринять?
Он покачал головой.
– В последние дни вообще на улицах редко кого встретишь. От магазинов вонища прет. Жратва у каждого в запасе есть, все уже набрались по самые «не хочу». Сидят, книжки и старые журналы читают.
– А вы? – спросил я с надеждой.
– За водкой отправлен, – холодно сказал он. – У нас в магазине нормальную разобрали. Фуфло одно осталось. Мы с мужиками по очереди выезды делаем.
Я обратил внимание на болезненную бледность его лица.
– Так вы не сами, значит живете… – догадался я. – В коллективе?
– Пофартило, – сказал он. – Народ старается кучковаться по возможности. Особенно бабы. Им ведь хуже всего… Насилуют баб.
– Как насилуют? Кто?!
– Зверье разное, – спокойно ответил он. – А кто же еще. То самое, что все время среди нас жило. Уже через неделю после катастрофы оказалось, что таких большинство. Понимаешь? Большинство.
Он плюнул и, развернувшись, пошагал к своей машине.
– Постойте! – крикнул я вслед. – Скажите, а что вообще в городе говорят о катастрофе? О том, что произошло?
Не оборачиваясь, мужчина махнул рукой. Уже садясь в машину, он крикнул:
– Религиозные бредни!.. Апокалипсис!
Картина, описанная незнакомцем, была пессимистична. Но мне, повидавшему куда более впечатляющие ужасы и пережившему трудные минуты, этот уровень не казался таким мрачным.
После стольких скитаний, я нашел себе всего лишь очередное пристанище, где смогу хоть как-то утолить свою врожденную необходимость в общении, собраться с силами, отдохнуть от временных переходов и, может быть, обрести единомышленников.
Было три часа дня.
Я возвращался в казарму, с интересом изучая улицы, которые выглядели по-новому.
Навстречу не спеша проезжали новые иномарки. Около магазинов можно было видеть скопления дорогих машин – «мерседесов», «бентли» и «феррари».
