оглядывалась по сторонам. — Куда нам идти?
— Подожди, — придержал я её за рукав.
Подошёл к окну — так, чтобы видеть Нину и мужчину, с которым она беседовала. Полли тоже недоуменно посмотрела в окно.
— Почему ты остановился?
— Наблюдаю.
— За чем? — удивилась Полли. — По-моему, не происходит абсолютно ничего интересного… — И вдруг всплеснула руками. Укоризненно проговорила: — Фи, Константин Александрович! В чём это вы заподозрили свою безупречную тётушку? — Рассмеялась. — Музыканты — не в её вкусе, уверяю вас.
— Об этом вы могли бы не говорить, Аполлинария Андреевна, — буркнул я. — Последнее, что я мог бы сделать — это заподозрить тётушку в неподобающем поведении.
Нина и музыкант закончили беседу. Оба, развернувшись, поспешили в обход дома к веранде. Я подождал, пока скроются из глаз.
Распахнул дверь и позвал Полли:
— Идём.
— Что ты задумал? — Она удивлённо посмотрела на меня.
— Хочу пригласить тебя на прогулку. Не возражаешь?
Полли, разумеется, не возражала. Предложение покататься вдвоём на машине приняла с восторженным писком. О том, что пять минут назад у меня якобы кружилась голова, даже не вспомнила.
И привратник, увидев, что я собираюсь кататься не один, а в сопровождении барышни, лишних вопросов не задавал. Мою просьбу не рассказывать о прогулке деду и Нине тоже принял с пониманием. Пробухтел:
— Известно, чего ж. Дело молодое. Только вы, барин, с автомобилем поаккуратнее. А то вот Надежда Александровна давеча…
— Я — не Надежда Александровна, — сказал я. — Обещаю, что машина вернется в целости и сохранности.
— И так, чтобы не очень долго, — продолжил он. — А то кинутся вас искать, попадёт мне…
— Не бойся. Не кинутся.
Я, для Нины и деда, отправился спать. А разыскивать Полли соберётся разве что Надя — да и то, при той густой толпе кавалеров, что окружила сестрёнку, вряд ли это произойдёт скоро.
Я взял машину Нины. Ту, что принадлежала деду, уже отогнали в мастерскую.
— Красивый автомобиль, — одобрила Полли, усаживаясь на пассажирское сиденье. — Мне он всегда очень нравился! А куда мы поедем?
— В Петербург.
Полли захлопала в ладоши:
— Ах, как чудесно! Ночная прогулка вдоль набережных — это так романтично!
Я глубокомысленно покивал. В романтике разбирался примерно никак. Впрочем, те водоёмы, что встречались на моем пути, вряд ли можно было отнести к разряду романтических.
По дороге Полли начала рассказывать о том, что скоро она уедет за границу «на воды». Что это означает, я не понял, да не очень и стремился.
Дорогу до особняка Комарова помнил. Но, подъезжая к нему, подумал вдруг, что на месте Комарова вряд ли сейчас спокойно сидел бы дома. Неудачное покушение — всё же не рядовое происшествие… Как он там сказал? Трактир на Гороховой? Понимать бы ещё, где это. Хотя вряд ли далеко от его особняка.
Я покосился на Полли. Тридцать минут. У меня есть всего тридцать минут на то, чтобы выяснить, где находится Комаров, разобраться с ним и вернуться…
Мы выехали на набережную. До особняка Комарова уже недалеко, едва ли сотня метров.
Глядя на нарядную, украшенную фонарями и гранитным парапетом широкую набережную, я начал понимать, что имела в виду Полли, говоря о романтической прогулке. Гуляющих, несмотря на поздний час, вокруг хватало. Перед изящно изогнутым мостом, украшенным статуями, я заметил парковочную площадку. Отлично. Именно это мне и нужно.
Я свернул на парковку. Поставил машину в стороне от других, выключил двигатель.
Полли, всю дорогу болтавшая без умолку, вдруг замолчала. Посмотрела на меня, на другие машины, оставшиеся вдалеке. А потом вдруг начала заливаться краской.
Странно. Чего это она?
— У меня для тебя небольшой подарок, — объявил я. И вынул из кармана кулон.
— О… — Полли взяла хрустальное сердечко в руки. Зарделась окончательно — теперь уже от удовольствия. — Но зачем же ты… Право, не нужно было! Мы с тобой… Мы ведь просто друзья, верно? — а сама подалась ко мне.
Я наконец-то понял, чего она ждёт.
Увы, дорогая. Сегодня мне не до романтических поцелуев.
— Конечно, друзья, — простодушно улыбнулся я. — А этот подарок — в знак нашей дружбы. — Вспомнил слова Нины. — Очень модная вещица.
Перед словом «модная» Полли не устояла.
Вытащила из сердечка крохотную капельку-пробку, поднесла кулон к носу. Вдохнула.
— Ах! И впрямь, какой чудесный… — Она не договорила.
Глаза Полли закатились, голова упала на плечо. Отличная штука! Нина — молодец.
Я осторожно вытащил кулон из ладони у девушки, приладил пробку на место. Спрятал сердечко в карман и вынул из бардачка карту.
Гороховая… Ага. И правда недалеко.
Окна автомобиля были снабжены бархатными занавесками — в обычное время собранными и подвязанными витыми шнурами. Я распустил шнуры, закрыл занавесками пассажирское и водительское стёкла. Рядом с машиной никого не было.
Я вышел, вынул из багажника шофёрские куртку и фуражку, принадлежащие Трофиму. Знал, что у него всегда есть при себе запасной комплект одежды — службой Трофим дорожил и к своим обязанностям относился весьма добросовестно.
Я скинул фрак, натянул куртку. На голову надел фуражку, спрятал под неё косу. Козырёк опустил на лицо. Из аптечки вытащил медицинскую маску. Не чулок, конечно, но лучше, чем ничего. Опознать в таком виде представителя рода Барятинских — задача не из легких. Впрочем, Комаров узнает меня под любой личиной. Маскировка нужна для тех, кто встретится по пути.
Дополнительно сверяться с картой я не стал — дорогу запомнил. Быстрым шагом вышел на набережную и направился в сторону Гороховой улицы.
Трактир я увидел издали — большой, с ярко освещёнными окнами и нарядной вывеской «Два сапога», в окружении разноцветных лампочек. Изображения сапог так же присутствовали — видимо, для того, чтобы избавить потенциального посетителя от последних сомнений, что прибыл по адресу.
Я толкнул дверь. Тяжёлые запахи кухни и табачного дыма накинулись раньше, чем успел сделать первый шаг.
— Чего изволите? — осведомился лысоватый дядька в красной шёлковой рубахе и широких штанах, заправленных в начищенные до блеска сапоги.
Вопрос он задал не сразу. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы меня разглядеть — всего, от маски до ботинок, — пытаясь определить уровень платежеспособности. Даже интересно стало, к какому выводу пришёл.
— Мне нужен Федот Ефимович.
Если окажется, что его здесь нет, времени у меня останется совсем мало. Но интуиция не подвела.
— Извольте обождать. — Дядька поклонился.
Мне показалось, что разочарованно. К Федоту Ефимовичу, видимо, заглядывала самая разная публика. И ждать от таких персонажей, как я, высоких барышей не приходилось.
Дядька махнул рукой. К нему подскочил пацан лет десяти. Дядька что-то быстро сказал. Пацан,
