Ознакомительная версия.
Пример был весьма наглядный и убедительный.
– Никокта не запыфай о сутьпе этофа саама, рус, – многозначительно закончил хэрсир.
«Да уж, забудешь о таком, как же», – подумал Виктор, с сочувствием глядя на несчастного кузнеца. Здоровый, сильный, мускулистый, но отчаявшийся и утративший надежду и волю к свободе человек производил гнетущее впечатление. Вслух Виктор, впрочем, ничего говорить не стал. Костоправ, Василь и Змейка тоже промолчали.
* * *
– Аскел! – на выходе из кузницы их остановил незнакомый краснорожий здоровяк с перебитым носом, уродливым шрамом на полморды и неприятной кривой улыбкой. Отнюдь не ослепительной, кстати: зубов во рту краснорожего сильно не хватало, а те, что еще уцелели, были желтыми, как пластмасса, пролежавшая несколько лет на солнце. Зато на викинге щегольски блестели начищенный шлем с высоким гребнем и пластинчатый панцирь.
– Арне? – не столько обрадовался, сколько удивился хэрсир.
Скандинавы перекинулись несколькими фразами. Как показалось Виктору, особой приязни между ними не было. Оба лишь пытались изобразить пристойную случаю вежливость. Но невооруженным взглядом видно: эти двое явно не дружат. Похоже, давние соперники, хотя и непонятно в чем.
Аскел задал какой-то вопрос Арне. Тот ответил. Виктор уловил знакомые слова «ярл» и «Хенрик». Насторожился.
– Василь, о чем они? – тихонько поинтересовался он у помора.
– Говорят о Хенрике. – Василь, внимательно вслушивавшийся в чужую речь, подтвердил его догадки.
– Что говорят-то?
– Что ярл взял припасы, топливо и оружие и отплыл с неделю назад.
«Опоздали! – сокрушенно подумал Виктор. – Все-таки мы опоздали!»
– А…
Задать следующий вопрос он не успел. Помор ответил раньше:
– С ним были крестоносцы и пленница.
Ага, судя по всему, Костяника жива и по-прежнему находится на драккаре Хенрика. Брат Себастьян с картой – тоже. Что ж, Аскел наверняка скоро поплывет за своим ярлом. Значит, расставаться с хэрсиром пока нельзя.
Взгляд Арне тем временем недвусмысленно скользнул по Змейке. Краснорожий хмыкнул. Что-то небрежно проронил, ткнув пальцем в Стрелец-бабу.
– Чего, мля? – теперь встрепенулся Костоправ. – Чего он трендит, а, Василь?
– Змейка ему понравилась, – хмуро ответил помор, отводя глаза.
Виктору показалось, что Василь объявил об этом в щадящих выражениях. Наверное, лекарь тоже это понял.
– Ах он чмо безносое! – Костоправ сжал кулаки. – Да я ж этому уроду башку и яйца поотрываю нахрен и местами поменяю! А сейчас? Сейчас че он там вякает, Василь?
– Просит продать Змейку, – обреченно вздохнул помор.
– Хренасебешеньки! Слышь, ты, мурло краснорожее, мать твою под быконя! – теперь Костоправ обращался непосредственно к Арне. – А жирно не будет?! А задница, едрить ее, не слипнется?! Ишь, сука, губу как раскатал! Ничего, родной, я тебе губу эту твою долбанную сейчас на жопу, мля, натяну, а жопу – на губу!..
Костоправ закипал и уже готов был перейти от слов к делу, но все его бурное возмущение и угрозы вызвали у Арне лишь беглый насмешливо-удивленный взгляд, брошенный вскользь. Конечно, если бы краснорожий понимал хотя бы малую часть из той брани, которую изливал на него лекарь, он бы, наверное, отреагировал иначе. Однако викинг не мог в полной мере оценить красноречия Костоправа. А вот к прелестям чужой пленницы он явно был неравнодушен.
Арне вновь сосредоточился на Змейке, чуть ли не раздевая девушку взглядом.
Стрелец-баба не по-доброму прищурилась, изготовившись дать отпор. Ох, не хотелось бы, чтобы дошло до этого, но… Виктор на всякий случай тоже прикинул, с какой руки лучше вмазать краснорожему, чтобы свалить его наверняка и сразу. Да и Василь, судя по всему, приготовился ввязаться в драку.
К счастью, обошлось.
Аскел ответил краснорожему со сдержанной холодной улыбкой. Тот фыркнул, скривился. Отошел.
– А теперь чего? – потребовал Костоправ. – Чего наш сир херов сказал?
– Сказал, что пленников не продает и не советует связываться со Змейкой, – перевел Василь. – Сказал, что сунувшийся к ней берсеркер погиб.
– Ну че, правильно сказал, мля! – удовлетворенно кивнул лекарь.
Викинги разошлись, явно недовольные друг другом.
– Путет пир, – объявил Аскел, повернувшись к пленникам. Выглядел он скорее озабоченным, чем обрадованным. – Фоины толшны отпрастнофать фосфращение и начало нофофо похота. Фы пойтете со мной. Фам не нато хотить самим по поселку. Мокут пыть неприятности.
– Из-за него? – Виктор кивнул в спину удаляющемуся викингу.
– Ис-са нефо тоше. Он прифык топифаться, чефо хочет. А сейчас он сахотел её, – Аскел кивнул на Змейку.
– К-козлина жопоногая! – недобро протянул Костоправ.
Виктор хотел знать о краснорожем викинге больше.
– Кто это? – спросил он.
– Хэрсир Арне, – хмуро ответил Аскел.
– Хэрсир? Как ты?
– Как я, – со вздохом подтвердил Аскел. – Меня не пыло, кокта уплыфал Хенрик, и ярл остафил ефо фместо сепя. Теперь Арне стесь есть наместник ярла.
Подумав, Аскел добавил:
– Арне шатный и опасный челофек.
– Все вы жадные, – буркнул Костоправ.
– Не фсе, Хрентепе! – возразил Аскел. – Я не есть шатный.
Вопрос был, конечно, спорный, и даже очень. Что, если не жадность, побуждала Аскела отправляться в морские набеги? Впрочем, развивать эту тему сейчас не стоило, и Виктор поспешил перевести разговор на другое.
– Вы с ним не ладите? – спросил он. – С Арне этим?
– Арне тафно хочет пыть ярлом, – задумчиво ответил Аскел. – Очень хочет. И он мошет стать ярлом, если Хенрик не фернется.
– Можно подумать, ты не хочешь? – усмехнулся Василь.
– Хочу, – нахмурился викинг. – Но я – не он. Я – моку. Я – тостоин пыть ярлом.
В его голосе прозвучала непоколебимая уверенность.
* * *
Грандиозная пирушка, которую закатили викинги Стейнхьера, проходила в самом большом доме селения. Насколько понял Виктор, это было жилище вождя-ярла, отбывшего в поход. Теперь здесь всем распоряжался Арне. Причем по-хозяйски так распоряжался, словно Хенрик уже сгинул в западных водах.
«А может, праздник устроен для того, чтобы поскорее выпроводить и Аскела с верными ему людьми?» – подумалось Виктору.
Над засыпанной углями ямой жарилась туша секача. Еще одна – уже запеченная до аппетитной хрустящей корки – лежала на огромном блюде. Широкие столы были уставлены нехитрыми яствами и жбанами с пивом и брагой. Глиняная и деревянная посуда соседствовала с пластиковой, изготовленной еще до Бойни. Кое-где поблескивало начищенное серебро, мельхиор и даже золото. На длинных лавках и земляных скамьях вдоль стен не осталось свободных мест. Кажется, на пир собрался весь поселок. Веселье начиналось, в просторном доме становилось все шумнее.
Ознакомительная версия.
