Ознакомительная версия.
– Это что? – Стас вертел затянутой в резину головой. Снять противогаз он не рискнул. Может быть, в старых катакомбах воздух чище, но пока твердой уверенности в этом не было, а дозиметром его не снабдили. – Эти убежища тоже строили пленные… как их… ненцы?
– Немцы, – поправил Колдун. – Нет, Стас, это уже не убежища. Тут под землей всякое попрятано. Старые купеческие подвалы, склады, склепы…
– Склепы? – удивился Стас.
– Да, есть и они. Есть даже древнее языческое капище. Когда-то там приносили в жертву людей и молились богам, о которых никто уже не помнит. Только мы туда не пойдем.
– А что там теперь?
– Ничего. Просто ходить туда не надо.
– Почему?
– Я же говорил, что ад выплескивается из своих глубин.
– Ну да, говорил, и что?
– Тот разлом, который ты видел, – не единственный. Есть разломчики поменьше, но поближе к поверхности. Они обычно образуются в таких вот местах.
– Вроде того капища?
– Да. От него лучше держаться подальше.
Они вошли в небольшое помещение с диковинными чугунными колоннами и низким потолком. Оттуда через пролом в стене попали в другое – небольшое и захламленное. Здесь среди истлевших досок и мусора лежали кости. Человеческие, судя по всему. Ага, так и есть. Попавший под свет налобного фонаря череп смотрел на Стаса пустыми глазницами, скалился и, казалось, хотел что-то сказать. Или о чем-то предупредить.
Кости, кстати, были целыми, не раздавленными. Да и вообще…
Стас обратил внимание на то, что в стенах нет червоточин. Старый кирпич пришелся не по вкусу «опарышам»? Бетон аппетитнее? Или червяной «колбасе» в тесных ходах не развернуться в полную силу?
– Здесь не на кого охотиться, – пояснил Колдун. – Эти ходы уже пару веков запечатаны и забыты. Здесь никто не прячется и никто не живет. Из живых – никто.
Последнее уточнение заинтересовало Стаса.
– А из неживых? – спросил он.
– Я же сказал: здесь есть склепы и древнее капище.
«А еще ты сказал, что мертвые ходят своими дорогами», – подумал Стас.
– Верно, об этом я тоже упомянул. – Колдун легко прочел его мысли.
«Так может быть, «опарыши»-мутанты просто не хотят пересекать пути мертвецов, плотью которых уже не поживишься? Может, здесь поделены сферы влияния?
– Ты догадливый, – похвалил Колдун. Только почему-то от этой похвалы Стасу приятно не стало.
Через очередной извилистый лаз-пролом, по которому пришлось пробираться на четвереньках, они попали в совсем махонькую, куполообразную комнатку с отслоившейся штукатуркой. Наверное, еще один склеп.
Стас резанул лучом налобного фонарика по сторонам.
В центре комнаты возвышался холмик, покрытый истлевшей тканью, толстым слоем пыли, кирпичной крошкой и обломками штукатурки. Надгробие? Могильная плита?
В углу справа зиял провал. На противоположной стене в глубокой нише виднелась низенькая дверца, обитая ржавыми железными полосами.
Стас подошел к надгробию. Смахнул рукой пыль и мусор.
Отшатнулся.
Нет, это было не надгробие и не могильная плита. Стекло! Гладкое, толстое, прозрачное. Старое.
На небольшом возвышении стоял массивный стеклянный гроб. В гробу лежала…
Катя?!
Там, где остался след от сталкерской перчатки, можно было рассмотреть лицо. И в первый момент показалось, будто оно… Стас с трудом удержался от крика. Вставшие дыбом волосы чуть не проткнули резину противогаза. Нет, этого не может быть!
Этого и не было. Стас перевел дыхание, слушая, как бешено колотится сердце.
Нет, не Катя.
Очень похожая на нее, удивительно красивая молодая девушка, но все же не она. Просто показалось…
Русые, такого же, как у Кати, цвета, но очень длинные волосы заплетены в косу, челки – нет. Мягкие округлые черты, высокий лоб, точеный, чуть вздернутый нос, длинные ресницы на прикрытых веках, пухленькие щечки, чувственные губы, которые, казалось, вот-вот изогнутся в озорной улыбке. Вроде и знакомые черты, но все-таки другие.
Миловидное, юное, спокойное, умиротворенное и совсем не тронутое тленом личико было похоже на лицо спящего человека. Только очень бледное. Но совсем как живое. Или это преломлявшийся в гробовом стекле свет фонаря создает такую иллюзию?
Стас очистил массивный прозрачный саркофаг от комьев грязи, клочьев истлевшей ткани и толстого слоя пыли. Отступил на шаг. И даже невольно залюбовался.
Девушка в стеклянном гробу была как с картинки. Платье с длинными рукавами, короткая кофта без воротника, на голове – странного вида убор: широкий, плоский, высокий, островерхий. Немного перекошенный.
– Кокошник сбился, – задумчиво проговорил Колдун из-за спины Стаса.
Кокошник? Так это называется… Странный головной убор был обшит золотом и жемчугом. Жемчужные нити тускло поблескивали на груди и шее, жемчужные серьги висели в ушах.
«Катя, кстати, сережек не носит», – вспомнил Стас. Сережки плохо сочетаются с наушниками акустика. Конечно же это была не Катя. Катя осталась в субтеррине. В гробу лежит кто-то другой. Лежит. Спит… Стасу вдруг почудилось: девушка под стеклом вот-вот проснется, сладко потянется, улыбнется.
– Сбился кокошник, – повторил Илья. – Ворочалась она, что ли?
Ворочалась? Стаса передернуло. Вернулся страх.
– Кто это? – поинтересовался он.
– Судя по наряду – купеческая дочь, – ответил Колдун.
– И давно она здесь лежит?
Спит?
Илья пожал плечами:
– Трудно сказать. Если ее саму не спрашивать.
«Не надо ее спрашивать! – с ужасом подумал Стас. – Вдруг ответит». Он не знал почему, но эта мертвая девушка пугала его больше, чем мертвый Колдун.
– Может быть, двести лет, может, триста, – после паузы продолжил Илья.
«Двести – триста лет?! – поразился Стас. – И нет следов разложения!»
– Как такое возможно?
Колдун подошел к гробу. Провел ладонью по гладким краям.
– Гроб запаян. Воздух откачан. По сути, это колба, а не гроб. Вероятно, причина в этом. Хотя я не думаю, что только в этом.
– Офигеть! – качнул головой Стас.
– Она не первая, – добавил Колдун.
– В смысле? – не понял Стас.
– В Перми уже находили купеческую дочь в стеклянном гробу-колбе. Еще до Последней Войны. Только тот гроб разбился.
– Думаешь, есть связь?
– Может, да, а может, нет. Может, они были сестрами. А может, она… – Колдун снова тронул толстое гладкое стекло, на миг задумался, словно прислушиваясь к чему-то. И словно бы что-то услышал. Илья закончил фразу совсем другим голосом, без всякого «может»: – Она та самая и есть, Стас.
– Как это? Если ее гроб разбился?
– Мое тело тоже выбросили наружу из подземной лодки, и от него мало что осталось. Но сейчас я стою перед тобой.
Да уж, у мертвых не только свои дороги, но и свои посмертные причуды, непостижимые для живых. Хотя, конечно, странно все это. Призрак Колдуна Стас почему-то воспринимал проще и легче, чем призрак покойницы в стеклянном гробу.
Ознакомительная версия.
