Первые разъезды салэх вынырнули из снеговой стены черными размытыми тенями. Самого прыткого всадника, подскакавшего к подъемному мосту, свалили дротиком. Остальные отступили. На время.
Когда основные силы людей, неспешно разворачиваясь полукольцом, стали охватывать замок, дрогнуло сердце даже самого отважного сида. На каждого защитника замка приходилось не менее дюжины врагов.
Снизу ударили стрелы. Многие из них находили бойницы. Салэх крутили над головой пращи — опасное оружие в умелых руках. В ответ летели дротики и бельты, пробивающие и кольчуги, и кованые нагрудники талунов, не говоря уже о Жаках из дубленой кожи. Но людей было слишком много, слишком сильны были их ярость и жажда поживы.
Каленые крючья вцепились в гребень стены. По привязанным к ним веревкам полезли лохматые, грязные салэх.
Веревки резали, но им на смену летели новые.
То здесь, то там отчаянные смельчаки, зажав пятисаженные жердины под мышкой, взбегали вверх при поддержке трех-четырех соратников. В ворота, корежа филигранную работу сидских златокузнецов, ударил невесть как втащенный по горной тропе таран.
Уснех Мак Кехта обходил стены, подбадривая защитников. Его супруга и телохранитель повсюду следовали за ним.
Кипящая вода на время отогнала нападающих от ворот, но в угловую башню уже врывались вскарабкавшиеся по стенам люди. Закипела рукопашная.
Этлен вился волчком, работая двумя мечами, и краем глаза наблюдал, как хладнокровно взводит раз за разом арбалет Фиал Мак Кехта, следил за отточенными движениями сражающегося рядом ярла. Да, телохранитель мог гордиться учеником.
Не успели они очистить левую угловую башню, как торжествующие вопли салэх донеслись из правой.
— Скорее! — Взмахом меча ярл бросил в бой последний резерв, дюжину ловчих Эогана Лох Гэлана, и придержал за рукав пелиса Этлена.
— Слушаю, мой феанн. — Дыхание телохранителя оставалось ровным, словно и не сражался только что.
— Я хочу, чтобы ты спас ее, увел. — Мак Кехта показал глазами на ярлессу.
— Как прикажет мой феанн.
— Вот и хорошо. А пока просто будь подле нее.
Треск разбиваемых в щепы дубовых досок возвестил, что защитники недооценили упорство врагов. Прикрываясь щитами, обтянутыми бычьей кожей, люди вновь подобрались к воротам и взялись за брошенный было таран.
Фиал стреляла, не успевая иной раз прицелиться. Всё равно граненый штырь бельта кого-то да находил в сплошной стене воняющих овчиной и потом салэх. Мечи Этлена, кровожадно шелестя, поддерживали вокруг нее очищенное от врагов пространство три на три шага.
В окошке донжона мелькнули косы и белоснежное одеяние Ойсина Розовая Чайка. Послушные пассам его рук, воздушные потоки уплотнились, сбрасывая людей со стен, швыряя в глаза лучникам пригоршни снега.
— За мной! — срывая голос, прокричал ярл, бросаясь к разбитым воротам.
Толпа захватчиков качнулась назад. Еще бы чуть-чуть!
Но…
Рой стрел влетел в окно, снося филида прочь. Взобравшиеся на стены лучники били прямой наводкой, в то время как оставшиеся за пределами стен беспрерывно посылали стрелу за стрелой по навесной.
Из лязгающего сталью, хрипящего клубка у ворот вывалился Эоган Лох Гэлан, зажимая ладонями вспоротый живот.
Подскочивший сбоку салэх размозжил ему голову ударом кистеня и сам упал с бельтом Мак Кехты в глазу.
— Отходим! — Перемазанный своей и чужой кровью ярл уже не кричал, а сипел.
В его взгляде Этлен прочитал: «Помни, что ты обещал мне!»
— Уходим, феанни, — обернулся телохранитель к ярлессе.
Она не ответила, шаря в пустом подсумке в поисках нового бельта. Этлен схватил сиду за рукав и поволок, опережая пятящихся перворожденных и наскакивающих на их строй, как свора псов на затравленного в плавнях космача, людей.
Конюшня встретила беглецов теплом, запахом сена и тревожным ржанием.
— Зачем ты меня приволок сюда, Этлен? — Возмущению Мак Кехты не было предела.
— У меня есть приказ, феанни, вытащить тебя во что бы то ни стало.
Она на мгновение утратила дар речи:
— Как?.. Кто? Ярл? Уснех? Все бьются, а я?..
— Я получил приказ, феанни, — твердо повторил телохранитель.
— Нет! Пусти меня! — Маленькая ладошка уперлась ему в грудь, смарагдовые глаза потемнели от гнева.
— Не могу, феанни, — мягко возразил сид и добавил: — Не только Уснех просил меня об этом.
— Кто еще?
— Байр Лох Белах.
— Байр? — Сида охнула.
— Байр. Он очень хочет снова увидеть тебя, феанни. Настолько сильно, что решил обойтись без моих клинков.
Этлен горько усмехнулся.
— Байр… — Фиал встрепенулась. — Но как же?..
— Хотим мы того или нет, они обречены. Уснех Мак Кехта это понимает. И понимал с самого начала. Сейчас им движет лишь желание утащить с собой как можно больше салэх. Умереть с честью.
— Но что скажут обо мне прочие ярлы? Бежала, бросив супруга, замок и челядь!
— Боюсь, что живущие по эту сторону гор не скажут уже ничего… А те, кто живет по ту сторону? Пусть скажут хоть что-нибудь. Тогда я спрошу их, не желают ли они поменяться с нами местами.
— Хорошо. — Плечи Фиал опустились. — Куда мы?
— Ты знаешь о тайном ходе, феанни?
— Да…
С треском распахнулась дверь. Ворвавшийся на конюшню за добычей человек застыл, выпучив глаза, забыв о тяжелой рогатине в руках. Он не ожидал встретить сидов, полагая их загнанными в донжон.
Лепесток метательного ножа спорхнул с ладони Этлена, втыкаясь человеку между ключиц.
— Теперь быстрее, феанни! — Телохранитель стремительно ворвался в последнее стойло, ткнул мечом в кипу сена.
Деревянная ляда, закрывающая вход в подземный лаз, отозвалась глухим стуком.
— Быстрее!
Выводившие упирающихся коней захватчики так и не догадались заглянуть под кучу разворошенного сена.
Проведя больше двух суток в тайном укрывище в горах, Этлен и ярлесса вернулись на пепелище. Для телохранителя зрелище разрушенного замка и отсеченных голов перворожденных было уже не в диковинку. Мак Кехта двигалась словно в полусне.
— Уснех! — бросилась она к высокому, замаранному кровью и копотью сугробу, под снежным покровом которого угадывались очертания обледеневших лиц.
— Не стоит искать его здесь, феанни, — отстранил ее телохранитель. — Салэх имеют обычай увозить головы ярлов с собой.
Отяжелевшее воронье вперевалку скакало по снегу, с трудом поднималось в воздух, гроздьями облепляя ветви сосен. Трупы сидов они не трогали, но люди увезли далеко не все тела своих.
Фиал побледнела. Вытащила меч.
Этлен напрягся, ожидая от ярлессы любого сумасбродного поступка. Но она стояла неподвижно, обводя взором разрушенные стены, обугленные трупы, сваленные в гору во дворе, изрубленных на куски псов, закрывавших телами хозяев. Расширившимися ноздрями втягивала гарь, еще курящуюся над кострищем.
