— И все равно, это слишком большая площадь для поисков.
— Это если не знаешь, где точно искать.
— Так скажи мне, — потребовал Хонсю на пределе терпения.
— Я этого сказать не могу, — ответила слепая провидица, — но могут обитатели варпа. В этом царстве богов и чудовищ прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино. Они укажут тебе путь, ибо демоническое воинство М'Кара все еще охраняет своего господина…
Все началось с проблеска не-света на окраине системы Триплекс — самой дальней границе Ультрамара, где редко появлялись корабли. Эта система включала в себя лишь три необитаемые планеты и располагалась так далеко от Макрагга, что многие картографы даже не причисляли ее к владениям ордена Ультрадесанта.
Затем эта вспышка тьмы, скрытая точка в пространстве, где исчезал любой свет, начала расти, превращаясь в водоворот красок, которым не было места в материальном мире. Свет струился сквозь разрыв в реальности, словно черный занавес прокололи иглой, а потом ткань пространства разошлась в разрушительном беззвучном взрыве, выбросив в космос чуждую материю.
Прореха изрыгнула три тупоносых корабля — три огромных собора из металла и камня. Каждый из этих кораблей сопровождения был в километр длиной, каждый нес цвета Ультрадесанта — синий и золотой, и за каждым тянулся пенный шлейф из обрывков вещества, составлявшего Имматериум. Столкнувшись с материальной вселенной, остаточное вещество варпа медленно испарялось, искристыми облаками поднимаясь над корпусами кораблей.
В центре эскорта шел изящный, похожий на стрелу корабль, на носовой надстройке которого серебряной и золотой вязью было выведено название — «Омнис видере». Этот гордый корабль отмечали фамильные гербы Кастаны, одного из наиболее уважаемых семейств навигаторов с Терры. Династия Кастаны, как считалось, поступила на службу Ультрамару еще на заре Империума.
За кораблем навигаторов и его эскортом показалась целая флотилия меньших судов, так же окутанных остаточным светом другой реальности. Примитивные по конструкции — на них не было практически ничего, кроме огромных плазменных двигателей и спартанских отсеков для экипажа, — эти шестьсот буксиров тянули за собой огромные железные цепи, звенья которых были каждое пятнадцать метров толщиной.
Края прорехи в реальности еще больше разошлись, пропуская что-то невообразимых размеров — гигантский, колоссальный звездный город, на стенах которого мерцали огни. В центре его возвышались железные шпили, аркбутаны и зубчатые башни готической базилики, от которой к периферии тянулись системы фортификаций. К базилике примыкали четыре огромных пирса, и каждый был целым городом, состоявшим из причальных доков, храмов, оружейных мастерских, неприступных бастионов и огневых позиций.
Темно-синий, золотой и перламутровый цвета на блестящих листах обшивки указывали, что это «Неукротимый» — звездный форт типа «Рамиллис», верно служивший Ультрадесанту еще до того, как начались Войны Отступничества. По легенде Механикус, конструкция форта была разработана магосом-ремесленником Лианом Рамиллисом на основе материалов, захваченных при зачистке Ултанкса. Хотя «Неукротимый» больше не был привязан к оборонному периметру какой-то конкретной планеты, он все еще служил потомкам Жиллимана — в совершенно новом качестве.
Пространство вокруг гигантского форта вздулось волнами: возвращение его в материальную вселенную заставляло реальность содрогаться в мучительных схватках и ломало сами ее физические основы. Наконец «Неукротимый» завершил трудный переход и в сопровождении целой флотилии транспортов снабжения и дополнительного эскорта двинулся к наиболее удаленной планете в системе Триплекс — миру под названием Эскари Экстерио.
Эскари Экстерио был газовым гигантом и состоял в основном из водорода; под бронзового цвета атмосферой, исчерченной полосами облачности, скрывалось нестабильное ядро из железа и льда, окруженное толстым слоем металлического водорода. Планета обладала заметной кольцевой системой: ледяные частицы, пыль, каменные обломки и сотни массивных астероидов, попав в ловушку гравитационного поля, двигались по околопланетной орбите. Эти концентрические образования усиливали и рассеивали выбросы электромагнитной радиации из атмосферы, благодаря чему планета могла с легкостью скрыть присутствие «Неукротимого».
Или же присутствие охотника, поджидающего свою добычу.
Ржавый свет заливал командную часовню, расположенную в Базилике Доминастус — самом грандиозном сооружении в сердце форта, — а усмехающиеся горгульи, сидевшие на карнизах, безучастно наблюдали за суетой людей внизу. Огромный свод потолка покоился на широких каменных арках; серебряные статуи героев Ультрадесанта казались золотыми в ярком свечении, исходившем от планеты и ее колец.
Сканеры начали проверку целостности корпуса, но на пикт-экранах пока была только статика: осмотру мешали остаточные помехи от недавнего перехода. Автоматические сервиторы, лязгая, быстро обменивались пакетами данных в бинарном коде, в то время как смертные члены экипажа сопоставляли предвычисленные координаты созвездий с информацией, которая медленно поступала с бесчисленных датчиков.
В специально расширенной нише, находившейся в задней части часовни, стоял тот, кто наблюдал за всем происходящим: командующий «Неукротимого», брат Алтарион. Технология, позволявшая этому гиганту, тело которого состояло из керамита, армапласта и стали, видеть внешний мир, по сложности не уступала технологиям, используемым в самом звездном форте.
— Переход завершен, — сообщил штурман — худой как скелет мужчина, откомандированный на форт с «Омнис видере». Его звали Патер Монна, и в речи его была некая воздушная живость, как будто путешествовать в варпе для него было не сложнее, чем перейти из одной комнаты в другую.
<Подтвердите наше положение,> приказал брат Алтарион; его слова транслировались сразу по множеству каналов. <Я хочу убедиться, что мы прибыли точно туда, куда хотели.>
— Ну конечно, — отозвался Патер Монна, но его наглый тон не вызвал у Алтариона никакой реакции. Под пальцами штурмана быстро защелкали бронзовые кнопки, и на экране, отбрасывающем на его бледное лицо голубоватый отсвет, появились данные телеметрии.
— Системы позиционирования все еще работают неточно из-за помех, но известные контрольные точки соответствуют текущим координатам, — сказал Монна. — Точность прыжка — девяносто семь целых и девяносто три сотых процента, — добавил он затем с оттенком самодовольства.
