Но.
– …Верно. Я бог.
Мне придется позволить им звать меня так.
Я все еще слабак. Я до сих пор не отбросил прежнего «себя» из тех времен, когда я еще верил в доброту человеческой природы, – еще до того, как начал носить серьги. Потому-то я и страдаю так сильно, нагружая себя грехами других.
Если человеку положено страдать от такого, значит, я должен перестать быть человеком. Я должен стать бессердечным. Я насмерть задушил Кодая Камиути; если окажется, что этого недостаточно, чтобы превзойти мою слабость, значит, нужно будет убить еще. Вот как важно избавиться от моей слабости.
Я превзойду себя.
Если для достижения моей цели мне придется стать богом, я стану богом.
– …
Я гляжу на поклоняющуюся мне девушку.
Брать ее под контроль нет особой нужды… но, с другой стороны, не брать ее под контроль тоже повода нет. Как я могу стать богом, если я не готов отнять у нее достоинство, сломать ее?
Раздавить ее жизнь – просто, как дважды два.
Все равно ее жизнь практически кончена. А раз так –
– Оставь все ради меня.
Я прикасаюсь к «тени греха», спрятанной у меня в груди, и начинаю управлять ей.
– …Аах…
Она издает чувственный стон и приникает ко мне. Смотрит на меня снизу вверх влажными глазами, словно упрашивая меня властвовать над ней.
– Возрадуйся. Даже такой грязной шлюхе, как ты, я могу дать цель. Так, давай поглядим. Для начала вылижи мне ботинки. Сейчас.
– Ооо, спасибо! Огромное спасибо тебе!!!
Ни секунды не раздумывая, девушка начинает лизать мне ботинки.
– Я счастлива. Я так счастлива. Какое блаженство – прикасаться к тому, что ты носишь, пусть даже языком!
Купаясь в любопытных и осуждающих взглядах прохожих, я думаю:
Что за тупизна. Заставлять ее делать такие вещи – меня же и смущает. Блевать тянет. Но я должен подчинить так – каждого.
Я должен избавиться от моих мелких личных эмоций.
– …Нгг!
Но мне по-прежнему горько.
Я – прикасаюсь к одной из своих серег.
Сейчас их у меня уже шесть, в обоих ушах. Я жажду создавать дыры в собственном теле, потому-то и завел эти серьги.
– …
Почему-то в памяти всплывает лицо Коконе Кирино.
Я должен отбросить все свои чувства к ней, и все равно ее лицо почему-то всплывает.
Но Коконе Кирино в моей памяти – не та легкомысленная женщина-Барби, которая носит контактные линзы, постоянно меняет прическу и каждое утро тратит не меньше часа на макияж.
Коконе Кирино, которую я вижу, – застенчивая, пугливая девушка, которая все время ходила за мной хвостиком, куда бы я ни пошел. В те времена ее вечно виноватые глаза за стеклами очков смотрели только на меня.
Я вытряхиваю из головы образ Кири.
Да, я знаю! Моя привязанность к Кири – главное препятствие на пути к моей цели.
Я опускаю взгляд на девушку, продолжающую вылизывать мои ботинки.
Я изменю мир.
Я произведу революцию!
– …Точно.
Чтобы это стало возможным, я д о л ж е н о т б р о с и т ь К о к о н е К и р и н о.
И еще мне необходимо одолеть моего злейшего врага.
«Я встречу нулевую Марию».
Некий одноклеточный, которого изменила игра-убийца и который настроен гнаться за своей целью с небывалой устремленностью.
Этот специалист по раздавливанию чужих «желаний» встанет на моем пути, можно даже не сомневаться. На этот раз его не втянет «шкатулка» – он будет действовать по собственной воле и попытается уничтожить мою «шкатулку».
…Кадзуки Хосино.
Я сражусь с тобой.
◊◊◊ Кадзуки Хосино – 9 июня, воскресенье, 14.05 ◊◊◊
Даже после исчезновения Дайи Коконе не изменилась.
Неважно, ожидала ли она, что Дайя исчезнет; в любом случае ее отсутствие реакции совершенно неестественно. Это привело меня к следующему выводу:
в е с е л ы й х а р а к т е р К о к о н е – н е б о л е е ч е м м а с к а.
Не только прямо сейчас – а все то время, что я ее знаю.
По правде сказать, я уже давно заметил, что ее жизнерадостное поведение выглядит каким-то натужным и искусственным. И еще я заметил, что Харуаки и Дайя знают, какова она на самом деле, но все равно подыгрывают ее натянутой веселости.
И я обратил внимание, что Дайе это все не нравится.
Правда, я никогда не думал, что выбор Коконе имеет такое большое значение.
В конце концов, все мы в какой-то степени пользуемся масками, когда общаемся с другими. Моги-сан, к примеру, рассказала мне, что ей пришлось немало потрудиться в прошлом, чтобы поддерживать свои знакомства. «Если Коконе нарочно старается такой стать, в ее выборе нет ничего плохого».
Так я думал.
Но я ошибался.
Иначе не было бы того случая.
– Нет, серьезно, Кадзу-кун, это было просто чудовищно! В смысле, да, конечно, вести себя с Касуми слишком нежно не надо было, это бы дало ей ложную надежду, но слушай, ты же понимаешь, в каком она положении, понимаешь ведь?
Это случилось после уроков.
– Ты ведь прекрасно знаешь, почему Касуми хочет вернуться в школу! Кадзу-кун, ты хоть понимаешь, как ты ее обидел своим поступком, и это после всего, что она перенесла во время своей реабилитации?!
Коконе ругала меня за то, что я накануне оставил Моги-сан и отправился домой к Марии.
– Хочу, чтобы ты знал: ты серьезно ошибаешься, если думаешь, что, раз она кажется такой веселой после того случая, значит, с ней все нормально! Ни с кем не будет «все нормально», когда он в таком состоянии! Касуми всего лишь пытается казаться сильной, чтобы не заставлять нас волноваться за нее!
Июль месяц, перед самыми летними каникулами. Хотя был уже шестой час, солнце по-прежнему заглядывало в окна, освещая класс. Возможно, было жарко, но этого я уже не помню.
Коконе изо всех сил пыталась сдержать слезы. Я не мог не восхититься ее сочувствием к подруге; впрочем, когда меня ругают, думать, конечно, следует не об этом.
Однако я не мог просто кивнуть и улыбнуться.
Я прекрасно понимал точку зрения Коконе. Конечно, я хочу обращаться с Моги-сан мягче.
Но я уже выбрал Марию.
Я решил ясно дать понять это.
– Коконе, я выбрал Марию –
Коконе, несмотря на явный шок от моей прямоты и упорства, тем не менее тут же ответила:
– Н-но это не оправдывает того, как ты вчера себя вел! Ты что, не мог хотя бы подождать, пока Касуми не станет немного лучше?! Хоть чуть-чуть подольше обращаться с ней ласково – это ведь совсем не проблема!
Я молчал.
Не потому что я был согласен с Коконе – просто что бы я ни сказал, это лишь ранило бы ее еще сильнее.
