Но наши политики вместо действий заламывают руки и болтают, болтают, болтают. Кучку бюрократов – вот что мы имеем вместо правительства. Не лидеров, не командиров, не строителей мира. Испуганных мальчиков и девочек без яиц, неспособных к действию.
Вот такая у нас сегодня Америка, друзья. Вот такой американский кошмар.
А теперь перейдем к телефонным звонкам. Дейв из Флинта, рад, что вы дозвонились.
– Из Свифта, сэр. Слушал вас с огромным удовольствием. Спасибо, что говорите нам правду.
– Я всего лишь исполняю мой долг, Дэйв.
– Я вот что хотел бы узнать. Скажите, что могут сделать простые люди? Я согласен со всем, что вы говорите. Я готов действовать, чтобы как-то разрешить ситуацию с анормальными, но я не знаю, что мне делать.
– Позвольте мне прояснить кое-что. Левая пресса любит обвинять меня в расизме. Они называют меня нетерпимым, паникером. Они швыряются такими обвинениями в любого патриота, который осмеливается поднять голову.
Но они не заставят меня замолчать – я буду и дальше говорить правду, а правда состоит в том, что Новая Земля Обетованная в Вайоминге – та самая, что уничтожила наших солдат, убила нашего президента и разрушила правительственные здания, – это шайка анормальных. Город, основанный анормальными, финансируемый анормальными, управляемый анормальными.
«Дети Дарвина», которые заморили голодом три города, а один сожгли дотла, – тоже группа анормальных.
Джон Смит – я прекрасно знаю: либералы говорят, будто его подставили, но вы сами слышали вести у себя в Свифте: Джон Смит – террорист – анормальный.
Некоторые говорят, что не все анормальные – зло. Может быть. Но мы живем в военное время, и если не каждый анормальный – враг, то все наши враги – анормальные.
Если есть среди них порядочные, патриотически настроенные, готовые постоять за свою страну, за нашу страну, вашу, Дэйв, и мою, то я говорю: отлично, они – мои братья.
Но я убежден, что мы имеем девяносто девять порядочных, честных, нормальных людей на одного мозгана, – опа, ФКС[10] надает мне за такие речи по шапке, – и пора нам вспомнить об этом. Но наше правительство слишком слабо, слишком мягкотело, слишком завязло в трудностях, слишком разжирело на свинине и ни на что не способно… Что ж, может быть, пришло время нам самим решиться на что-нибудь.
Спасибо за звонок, Дэйв. Наш следующий слушатель – Анна-Мари из Лаббока, штат Техас…
– Входите, сэр, – сказал помощник. – Могу я…
Жуткий вой циркулярной пилы заставил его замолчать.
Когда звук смолк, помощник продолжил:
– Могу я предложить вам…
И снова завизжала пила, врезаясь в дерево. Как только наступила тишина, он опять открыл рот, собираясь попробовать еще раз.
– Мне ничего не надо, – упредил его министр обороны Оуэн Лиги.
Он встал и прошел в помещение, которое прежде было кабинетом спикера.
Там из-за тяжелого деревянного стола ему кивнула Габриэла Рамирес, подняла палец и продолжила говорить по телефону:
– Я понимаю. Да. Я пытаюсь сейчас оказать вам помощь. – Пауза. – Видите ли, губернатор, вероятно, если бы вы объявили чрезвычайное положение с началом атаки «Детей Дарвина», вы бы не оказались теперь в такой ситуации. Да. Пожалуйста.
Она вытащила наушник и швырнула его на стол.
– Госпожа президент, – обратился к ней Лиги.
– Оуэн, извините за шум.
Из коридора доносился стук пневматического молотка – тук, тук, тук, – лишь чуть приглушенный дверями.
– Вы сказали, – добавила она, – что кабинет спикера будет вполне безопасным местом, но Секретная служба с вами не согласна.
В тысяча девятьсот сорок седьмом году конгресс США установил последовательность из семнадцати должностей для замещения поста президента. Однако в течение многих десятилетий после этого если и возникала потребность замещать президента, то дальше вице-президента дело не заходило. А теперь на протяжении трех месяцев сначала один президент был подвергнут импичменту, потом убит его преемник, и теперь президентом Соединенных Штатов стала Габриэла Рамирес, спикер палаты представителей.
– Считаю, Секретная служба права, – сказал Лиги. – Вам следует переехать в Кэмп-Дэвид.
– Америка должна знать, что правительство продолжает функционировать.
– Америке необходимо, чтобы вы остались живой.
– Что вы думаете о тех животных в пустыне?
– Серьезно, мадам, Кэмп-Дэвид – настоящая крепость…
– Штат Вайоминг, близ Ролинса. Сегодня утром на брифинге по безопасности сообщалось, что там собралось около двух тысяч.
– Около пяти тысяч, – уточнил Лиги. – И каждый день прибывают новые. Они нанимают автобусы, приезжают в пикапах с винтовочными стеллажами сзади. Их лагерь в полутора километрах от огражденного периметра Новой Земли Обетованной. Ситуация еще больше ухудшилась после того, как по трехмерному каналу передали сюжет оттуда. Это все равно что реклама.
– И все гражданские?
– Ответ зависит от того, что вы имеете в виду. Они сервайвалисты[11], крайне правые – что-то в таком роде. Многие из них бывшие солдаты. Они никак не организованы. Просто отчаянные головы, действующие по своему усмотрению. Они пьют пиво и выкрикивают оскорбления в адрес анормальных. Стреляют в воздух.
– И у вас это не вызывает озабоченности? – спросила Рамирес.
– Я бы так не сказал.
– А что бы вы сказали?
– Что я не контролирую ситуацию.
– Отлично. Не возражаете, если мы пойдем прогуляться и поговорим? У меня проблема с Конгрессом производственных профсоюзов.
Габриэла Рамирес встала, сняла темно-серый жакет со спинки стула, надела его и поинтересовалась:
– Как обстоят дела с растехнологизацией армии?
– В соответствии с графиком. После первого декабря все ядерные боеголовки переведены на безопасное хранение. К сегодняшнему утру все ракеты наземного базирования уже деактивированы. Те, что находятся на…
– Прошу прощения. Вот вы говорите «деактивированы», а Эрик Эпштейн не может их активировать?
– Нет, мадам.
– Вы уверены? Его компьютерный вирус проник в ракету, которая уничтожила Белый дом, но никто даже не предполагал, что такое возможно.
Лиги подавил позыв заскрежетать зубами и сказал:
– Они были физически деактивированы. Это все равно что вытащить свечи зажигания из машины. Тут ни один компьютер уже ничего не сможет сделать.
Президент отхлебнула последний глоток кофе, поставила кружку на стол и двинулась к выходу. Лиги придержал для нее дверь.
– Джофф, я вышла прогуляться, – сообщила Рамирес своему помощнику.
В коридоре эхом отдавались от полированного мрамора строительные шумы. В воздухе висели опилки. Перед президентом заняли свои места два агента Секретной службы. Еще два пристроились сзади.
– Что с морскими судами? – спросила она.
– Артиллерия дальнего действия на кораблях и подлодках блокирована, что делает нас уязвимыми по отношению к внешнему противнику…
– ВВС?
Лиги вздохнул и ответил:
– Все полеты, кроме особо важных, отменены, а те самолеты, что в воздухе, не имеют вооружения. Во всей армии сообщения рассылаются строго по закрытым сетям, навигация с компьютерной поддержкой и система обеспечения транспортных средств переведены в офлайн, новейшие технологии выброшены в помойное ведро… Послушайте, мадам, мой персонал подготовил подробный отчет, но если говорить коротко, то мы близки к возвращению на уровень тысяча девятьсот десятого года.
– Оуэн, вы держите руку на пульсе? – скосила на него взгляд Рамирес. – Говорите начистоту.
– Я министр обороны Соединенных Штатов. Я всю жизнь работал на укрепление американской военной мощи, и мне претит разрушать ее теперь.
– Понимаю, – сказала она. – Но первого декабря по каким-то ему одному известным причинам Эрик Эпштейн ограничил свою атаку Белым домом и солдатами, угрожавшими Новой Земле Обетованной. Его компьютерный вирус уничтожил более восьмидесяти тысяч человек, но мог бы убить и десять миллионов. Эпштейн достиг полного операционного контроля. Он мог бы уничтожить нашу армию и наши города нашим же собственным оружием. По его заявлению, он не сделал этого исключительно потому, что действовал в целях самообороны. Но я не хочу давать ему повод для изменения позиции.
«Действовал в целях самообороны, – повторил про себя Лиги. – Она не знает, но на самом деле он реагировал на мой приказ атаковать. Мой незаконный приказ».
С тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, когда было обнаружено существование анормальных, Америка шла к открытому конфликту. Сверходаренные оказались просто слишком сильны. Хотя они и составляли всего один процент населения, но явно превосходили остальные девяносто девять. Полубоги в мире смертных. Если дать им свободу действий, то обычные американцы стали бы не нужны. Или превратились бы в рабов.
