предоставлял вам то, что вам было нужно, без постороннего дерьма?
— Скажи мне.
— Фокусировка. Сортировка. Сортировка данных. Большая часть этого всего лишь дикие лазерные выстрелы, воющие вокруг вас. Отгородитесь от этого. Отфильтруйте. Или найдите кого-нибудь, что сможет сделать это для вас. Для меня всегда работало.
— Ты игнорировал вещи?
Белтайн пожал плечами. — Только те, которые не имели значения, сэр.
— Я почти рад, что не знал об этом раньше.
— Вы все еще живы, так ведь?
Гаунт улыбнулся. — Значит, нужно решать?
— Всегда. Работает в поле. Должно сработать для вас. Я имею в виду, ваше решение – это то, что добыло вам ваш высокий и могущественный пост, так ведь?
Гаунт кивнул. Его улыбка поблекла.
— У меня десять минут. Сейчас я займусь этим другим делом.
— Полковым делом, сэр?
— Полковым делом, — сказал Гаунт.
Он учился вещам, быстро учился им, в качестве части его новой роли. Одной из них было то, что он мог идти и читать в одно и то же время.
Сционы окружали его все время, двое спереди, двое сзади. Если он оставался в курсе пяток людей перед ним, Гаунт мог быстро читать планшеты, пока быстро шел, уверенный, что Санкто и его люди направят его в обход углов, отведут от препятствий, и откроют двери, что ему даже не придется поднять взгляд.
Он снова просмотрел планшет. Отчеты о диспозиции Танитского Первого, изложенные простыми непритязательными словами. Основные силы полка, под командованием Роуна, все еще располагались у Тулкарских Батарей в Квартале Милгейт после брутального отпора вражеской атаки тремя днями ранее. Две роты – V и Е – формально под командованием Капитана Даура, были расквартированы во дворце вместе со свитой.
За, примерно, четыре дня, у него не было возможности найти время, чтобы отправиться и увидеть каждую часть подразделения лично, даже не ту часть, которая была в безопасности дворца вместе с ним.
И, всего лишь, четыре дня назад, Ибрам Гаунт не позволил бы себе такой оплошности. Тогда он был полковником-комиссаром, и его люди были его единственным приоритетом.
Как изменились вещи. Как изменилась перспектива. Может быть, Гризмунд был прав. У него не было причин лгать. Отдались и сделай это быстро. Никаких сентиментов. В противном случае, это разбивает сердце.
Проблема была в том, что это было разбивающим сердце.
В качестве солдата, поднимающегося по рангам Империума, он был обязан оставить многие вещи позади. Гаунт понимал это. Он ушел от Гирканцев после Балгаута. Он задумывался, сможет ли он сделать то же самое с Призраками.
Но это был не офицер в нем, который реагировал на эти вещи, это был человек. Это было личное, это был сантимент. Чувства заставляли его сомневаться в своем соответствии званию, которое он сейчас носил, и ему пришлось скрыть их от других лордов милитантов, из-за страха перед их презрением.
Всего лишь несколько строчек в отчете, и они прорезались сквозь него. Строчки, которые значили для него, как для человека, а не для солдата.
У Тулкарских Батарей были значительные потери. Он с печалью и усталостью просмотрел список жертв. Это всегда была болезненная задача.
Одна вещь выделялась. Сержант Макколл, пропал без вести. Предположительно мертв. Макколл, глава разведчиков, всегда был стержнем Призраков, одним из наиболее способных солдат.
И хорошим другом.
Гаунт не мог поверить, что Макколл, в конечном счете, погиб.
Затем был доклад, заполненный Комиссаром Фейзкиель, об инциденте во время эвакуации рот V и Е из размещения Низкого Острия. В нем было так мало смысла. Три Призрака мертвы, одним из них был Эзра ап Нихт. Еще одна непростительная личная потеря.
Гаунт хотел объяснений. Трое погибли во время инцидента, в который был вовлечен его сын.
За исключением того, что Феликс Часс, очевидно, больше не был его сыном.
И это была самая сложная вещь для понимания.
Капитан Даур ждал его в прихожей личного жилья, выделенного для него. Он встал, когда Гаунт вошел со своим почетным караулом из Сционов, отложил в сторону книгу, которую читал, и резко встал по стойке «смирно».
Санкто и его люди неоднозначно посмотрели на него.
— Ждите снаружи, — сказал Гаунт. Сционы ретировались. Он мог ощущать их неохоту.
— Вольно, Даур, — сказал Гаунт.
— Это моя первая благоприятная возможность поздравить вас, мой лорд, — сказал Даур.
— Спасибо тебе, — ответил Гаунт. — Это моя первая благоприятная возможность уделить внимание полковым вопросам. Мои извинения. Держал оборону, я надеюсь?
— Обе роты и свита размещены в подземном помещении, лорд, — сказал Даур. — Там обычные вопросы, с которыми надо разобраться. Я все держу в руках, хотя Майор Баскевиль очень стремится поговорить с вами лично.
— Насчет?
— Майор Колеа, лорд. Взят под арест Службой Разведки из-за активов, забранных с Предела.
— Я что-то слышал об этом. У меня есть подозрение, которое объясняет, почему ордос тоже разнюхивает тут вокруг. Скажи Баскевилю, что я встречусь с ним так скоро, как смогу.
— Да, лорд.
— Мне нужно разобраться сначала с этим, — сказал Гаунт.
— Конечно. Она здесь, — сказал Даур, делая жест в сторону внутренней двери.
— Отчет, пожалуйста, — сказал Гаунт.
— Меня там не было, — сказал Даур. — Бленнер и Мерин были теми офицерами, которые присутствовали там в то время. Фейзкиель возглавляет расследование.
— И я уверен, что она будет доскональной. В целом, пожалуйста.
— Гендлер напал на Феликс в душевых блоках в Нижнем Острие, — сказал Даур. — Кусок дерьма... Простите, сэр. Кажется, он верил, что у Феликс есть доступ к личным деньгам, и хотел кусок. Якуб Вайлдер тоже был в этом. Мне он тоже никогда не нравился. Слишком долго в тени своего брата, героя войны... что, между прочим, создаст вам проблемы, поскольку Белладонцы обеспокоены. Двое Вайлдеров
