Отродясь Рудый ничем особо не выделялся — среднего роста, среднего сложения, среднего ума. Веселый нрав и беззаботное отношение ко всему сущему, делали его с одной стороны позитивным, с другой — безответственным и немного циничным. Он не ощущал значимости жизненных ценностей. Все давалось легко, любые проблемы в школе, а затем в и универе решали деньги отца. Никогда не приходилось добиваться чего-то самому, брать ответственность за совершенные поступки и их последствия. И вот сейчас, когда за смертью далеко ходить не надо, а любой вопрос нужно решать ударом топора, он оказался совершенно беспомощным. Инфантильность, небрежность и наплевательское отношение к жизни выстилали ему ступеньки в ад, а умереть сегодня — страшно, а когда-нибудь — ничего. Жить хочется всегда, даже когда готовишься к смерти. Но самый большой страх — это перестать бояться, значит уже умер.
Обшарив автомобили и ничего не обнаружив, Доктор подошел к спецавтобусу. Двери его оказались заблокированы, три единственных окна плотно перечеркнуты металлическими пластинами — настоящая крепость на колесах. Сюда еще никто не добрался, внутри явно что-то должно быть. Доктор наскоро протер очки измятым посеревшим платком и, собравшись с духом поддел топором дверь автобуса. Покряхтел. Эх… Никак! Вытер лоб рукавом, чуть отдышался и снова надавил, чуть отогнув дверь.
— Рудый, подцепи! — прохрипел доктор, краснея от натуги.
Парень неуклюже ткнул багром в образовавшуюся щель и изо всех сил надавил на древко. Багор прогнулся, напряжение металла отдало скрипучим стоном,
Р-раз! Раз! — командовал Доктор.
Гулко бухнув, дверь резко откинулась наружу. Есть! Но в то же миг из автобуса вывалился огромный оживший облаченный в броню спецназа. Рыча, он рухнул на Доктора и вмиг подмял его под себя. Бронекомплект из щитков, жилета и шлема делали его еще более массивным и неуязвимым. Мертвец остервенело клацал челюстями, но опущенное прозрачное забрало шлема не давало вгрызаться в горло. Доктор беспомощно извивался на брусчатке, пытаясь выскользнуть. Зомби уже раздирал на нем шерстяной пиджак, послуживший в первые секунды некоторой защитой. Еще немного и пальцы будут рвать кожу, мышцы! Шлем то и дело ударялся о голову человека, отделяя от лица прозрачной перегородкой смертельный оскал.
— Помоги! — задыхаясь захрипел Доктор. — Скорее!
Паника высасывала силы интеллигента. Ватные мышцы деревенели и не могли долго сдерживать натиск. — Рудый?!
Рыжий вышел из ступора и, собравшись с духом, ткнул что есть мочи в спину твари багром. Зазубренный наконечник тут же увяз в пластинах бронежилета. Парень дернул древко на себя, еще и еще! Но тщетно. Массивный зомби, словно прирос к Доктору.
— По голове… Бей… Топор…! — сипел Доктор.
Его лицо посинело, дышать становилось все труднее, тупая боль сдавила сердце, отдавая в левую руку, однако, сознание на удивление оставалось ясным, и лишь одна мысль точила разум: “Какой скверный конец. Я умру, и Лиля сгинет, не сможет одна, нельзя ей одной”. Господи! Помоги мне!
Рудый схватил топор и истерично вопя, стал беспорядочно колотить зомби по голове. Тупое лезвие скользило по стальной сфере шлема, утыкаясь в наплечные щитки, спину или проваливалось в пустоту. Безысходность и ужас овладели парнем, запустив инстинкт самосохранения. Да пошло оно все! Швырнув топор, он шарахнулся в сторону, а затем побежал. Плач душил его, но то были слезы страха, не жалости.
Доктор не видел, как удрал напарник, но разглядел брошенный топор и все понял. Глаза помутнели от влаги, сознание отравляла горечь, это конец… Я стану одним из них! Нет! Только не это!..
Сквозь пелену слез он вдруг увидел, как чья-то рука подняла топор. Сильный удар обухом вмял шлем в голову зомби. Тот судорожно дернулся и замер, так и оставшись лежать на Докторе. Мужчина с трудом выбрался из-под туши и, задыхаясь, пролепетал своему спасителю:
— Спасибо, спасибо вам, спасибо!
Его спаситель стоял неподвижно и молча. Солнце слепило Доктору глаза, и сквозь потрескавшиеся стекла очков он различал только неясный силуэт, из руки которого свисал окровавленный топор. Приподнявшись на локтях, Доктор приложил ладонь ко лбу и прищурился. Перед ним стояла… Это была Лилия.
Глава 3
Забитый до отказа минивэн покинул фермерский двор и устало поплелся в глубь леса. За рулем сидел Хан, остальные развалились в продавленных креслах, погрузившись в полудрему. Паутинки проселков петляли, то сливаясь, то расходясь, казалось, уже насовсем. Хан знал, что все они ведут в сторону шоссе и с выбором пути особо не заморачивался.
Я несколько мгновений бессмысленно смотрел в затылок сидевшему впереди азиату, затем, словно выйдя из ступора, перевел взгляд в окно. Луна сияла в полную мощь, заливая пространство белым таинственным светом.
Я безумно устал, глаза слипались — последние две ночи спать не приходилось вовсе, но почему-то сон сейчас не шел. День сегодня, пипец какой насыщенный, но я привык к адреналиновым встряскам — раньше не в библиотеке работал. Как давно это было, как будто в прошлой жизни…
Воспоминания перенесли на два года назад… Я точно также сидел на пассажирском сиденье и смотрел на дорогу. Слегка пьяный, расслабленный, чувствуя приятную усталость и умиротворение, каждой клеточкой тела впитывал в себя эти минуты. Рука жены, сидевшей за рулем, мягко легла на колено, слегка похлопав:
— Хорошо, что мы все-таки выбрались, а ты не хотел ехать. Отлично посидели. Давно так время не проводили — только ты и я. Я скучаю…
Иногда мы не виделись целыми месяцами. Последние лет пять я не вылезал из командировок. Кавказ питался кровью. Даже в мирное время командир отделения СОБРа вместе с личным составом большую часть жизни не снимал бронежилет, отлавливая по лесам боевиков, прикрывая блокпосты, оказывая вооруженную поддержку сопровождению ценных грузов и важных лиц. Редкие недели отпуска я проводил дома. С каждым годом дом, все меньше казался родным. Здесь не было боевых товарищей, общей боли, невосполнимых потерь, горечи утрат. Все оставалось там… Где шли бок о бок, падали и вставали, снова шли и умирали. Где не было правды, кроме той, что своя, родная… И за которую отдал бы жизнь. А дома, что дома? Медалька, статейка в газете, а дальше? А потом — ты прошлое. Прошлое, которое через год порастет быльем на могильной плите и о котором никто никогда не вспомнит, разве что кроме самых близких и родных…
Жизнь бесценна, жаль, что не продашь… Только Полина, жена, любимая, только она не давала забыть, что такое дом. Только о ней я вспоминал, лежа на стылой земле в окопе и в спальнике полевой палатки. Только она ждала и надеялась. Надеялась, что скоро все закончится, зная, что все только начинается. Потому что без меня не было ей жизни, потому что я и был ее жизнь. А она моя…
Я зажмурился и зашмыгал носом. Вытер глаза рукавом и попытался расслабиться. Через несколько минут задремал. Машину тряхнуло, разлепив веки, я снова очутился в старом минивэне, а впереди затылок Хана. Березы сменились на сосны, и местами наглухо закрыли небо. Ночное светило терялось в кронах, и Хан включил фары, чуть прибавив хода. Опасно со светом, но без фар вообще ни хрена не видно…
Неожиданно за поворотом показалось нечто, напоминавшее исполинское чудовище. Черным силуэтом оно вздымало многочисленные руки в ночное небо. Лучи фар вытащили монстра из тьмы. Я напрягся. Это что еще за хрень? Но через мгновение все прояснилось. Монстром оказался черный внедорожник, уткнувшийся в столетнюю сосну. Вокруг автомобиля толклись трое оживших. Они увлеченно тянулись к крыше джипа, скребя когтями и вытягивая шеи и на фоне луны создавали силуэт чудовища. Что-то явно не давало им покоя. На крыше автомобиля мелькнула чья-то тень, тут же утонув среди чемоданов и тюков привязанных к накладному багажнику.
— На крыше джипа кто-то есть! Зачистим! — Полковник вытащил нож и приоткрыл окно.
Не сбавляя скорости, микроавтобус смял тварь в кровавом женском платье и довольно урча, остановился в нескольких метрах. Двое других зомби, бросив джип, поспешили на блеск наших габаритных огней. Через мгновение первый уже тянул руки в открытое окно.
