напали, и они отреагировали правильно, что доложили наверх. Ладно бы мы были вольными истребителями. Однако нападать на студентов КИИМа…
— Михаил-кун, пожалуйста, расскажи нам, что случилось? — попросил Рей.
Скрывать мне нечего, и поэтому я вывалил им все как есть. Не упомянул лишь про Музыкантов, с которыми я собираюсь разделаться лично. Мало ли кто напал на одиноких студентов? Дегенератов в округе с горкой.
Оставалось только удивляться, как такое сильное учреждение, как КИИМ, могло не заметить, что город практически перешел в руки бандитам? Да, можно ответить, что все силы брошены на защиту и обслуживание «Скарабеев», все в порядке. Но неужели не видно, что народ страдает?
Мы с Лорой как-то размышляли на эту тему, и с вероятностью восемьдесят процентов кто-то из правления КИИМа в этом замешан. Едва ли Горький — он в институте редкая птица. Сам видел его лишь пару раз.
Замдирекора Звездочет? Тоже сомневаюсь. Генерал Кутузов слишком в близких с ним отношениях. А от такого человека сложно что-то скрыть. Ермакова? Тоже отпадает. С ее самолюбием крышевать этих клоунов? Еще чего. Да и она слишком патриотична. Любит город и институт.
Когда я закончил, преподаватели переглянулись.
— Что за препарат выпил тот человек? — спросил Рей.
— Откуда я знаю? — пожал я плечами. — Волшебную пилюлю, которая превратила его в очень сильную тварь.
— Она одним ударом откинула Есенина, и ты смог в одиночку с ним справиться? — удивился Белозеров.
— Раз в год и палка стреляет, — улыбнулся я. — Пока мне не понятна суть нашего разговора. Может, поясните?
— Нападение на студента КИИМ серьезное преступление. Этим уже заинтересовалась жандармерия и специальный отдел канцелярии. Посыпятся вопросы, и нам бы хотелось сперва узнать все у тебя. Не знаешь, кто бы мог их послать?
Ну уж нет, господа! Я слишком долго мариновал этих уродов, чтобы так просто отдать их вам. Хоть эта история и началась с легкой потасовки, но сейчас я не мог оставить их в живых и уж точно не собирался отдавать оркестр в руки жандармов. Хватит с меня Налимова.
— В Москве я много кому насолил, — туманно ответил я. Врать, конечно, нехорошо, но и они меня не допрашивают.
— После церемонии приветствия мы отправимся к директору, — сказал Белозеров.
— Отлично! — воскликнула Лора. Я и сам был рад. Мне много хотелось обсудить с его светлостью, Алексеем Максимовичем.
Но меня интересовал еще один, не менее важный вопрос.
— Есенины в курсе?
— Пока нет, — покачал головой Белозеров. — Но, боюсь, скоро узнают.
На этом мы закончили, и началась церемония.
— Чего они хотели? — шепотом спросил Дима.
Я вкратце объяснил суть разговора.
— Это я рассказал, — честно признался Дима. — Пойми, ситуация уже выходит за рамки наших стычек в городе. Там, в метеоритах, совсем другое! Это прямое посягательство на границы Империи. В угоду себе они подвергли опасности прилегающие территории.
— Дима…
— А если бы мы не закрыли тот метеорит, и он бы лопнул?
— Дима.
— Эти монстры могли бы напасть убить множество людей!
– Дима! — не выдержав его болтовню, повысил я голос.
— Что?
— Зачем ты оправдываешься? Я сам хотел сообщить об этом Ермаковой или Звездочету.
— Просто, мне иногда кажется, что ты слишком много на себя берешь. В какой-то момент у тебя не получится, — опустил он голову.
— Когда кажется, креститься надо! — фыркнул я. — Да и я не беру сверх того, с чем не смогу справиться. Даже обидно, что ты так думаешь.
— Прости.
Звездочет представил новых участников Универсиады. В этот раз к нам приехали гости из Казанского института. Теперь был полный состав. В каждом ранге числилось по шесть человек. Все аристократы. Мальчики и девочки голубых кровей. Даже интересно, как они тут уживутся в окружении простолюдинов.
— Пф, ты посмотри, какие деловые! — вторила мне Лора. — Как будто архимаги, не меньше.
Все в форменной одежде своих институтов. Бордовые пиджаки, брюки у мальчиков, юбки у девушек. Ничего сверхординарного.
После объявления каждого участника с его титулом, родословной и прочими ништяками на сцену поднялся ансамбль и началась развлекательная часть.
Отплясывали ребята, конечно, задорно. В небо летели струи огня, воды и прочие магические фокусы. Болванчику представление очень зашло, и я посадил его к себе на колени. Он хлопал ладошками с металлическим стуком.
Скоро он стал предметом внимания кучи народа, кто не видел моего питомца. Пусть любуются, а я пока проведу время с Лорой, на пляже.
— А у тебя тут стало уютнее, — заметил я, осматривая берег. На песке лежала доска для серфа. У причала на волнах качался катер с парашютом и катамаран.
— Еще бы, — щелкнув пальцами, улыбнулась Лора.
Мы прошли к бару, где за стойкой стояла Ева. На мой удивленный взгляд, Лора пожала плечами. Мол, ну а что такого?
— Вечером я поглощу три кристалла. Плюс та энергия, что успела накопиться. Этого хватит?
— Хм, — Лора призадумалась, и перед нами появилось изображение со статистикой. — Думаю, нет. Надо либо один большой, либо два таких же, которые я достала сегодня.
— Понял, сделаем, — кивнул я, и мне в ладонь буквально всунули молочный коктейль с вишенкой на вершине.
Лора села за стойку и сложила руки замком, уперев в них подбородок.
— Тебе не кажется, что нам надо обсудить сегодняшний метеорит? — серьезным тоном сказала она. — И я не про это дурацкое нападение.
— Надо, — согласился я, закинув в рот вишенку. — Но какая информация у нас есть? Вообще это был мой дом? Или мы видели очередную альтернативную реальность? Ты же видела, метеориты содержат куски множества разных миров! Это, как минимум, говорит о том, что вселенная еще не до конца изучена!
— А если это, все-таки, твой дом?
От этой мысли мне стало не по себе. Что с родителями? Ответа нет. Придется рыть.
— Знаешь, о чем я думаю? — у меня зародилась совершенно безумная, но чертовски интересная идея.
— Знаю! — наклонив голову вбок, сказала Лора. — Думаю, пора.
Открыв глаза, я увидел, что представление подходило к концу. Закончив рвать глотки, ансамбль пляски и песни прощался с публикой до завтра.
У входа меня поджидала Ермакова. Одетая в боевую броню. На поясе висят два топора. Все в крови. Походу, дело серьезное.
— Добрый вечер, Наталья Геннадиевна, как сходили в Дикую Зону? — попытался я разрядить обстановку.
— Кузнецов, шутки закончились! Давай за мной, — она развернулась и направилась в институт.
— Я буду один? — спросил я, нагоняя ее.
— Да, остальные просто случайные свидетели, — ответила Ермакова.
— Наталья Геннадьевна, вы мне по-прежнему верите? — неожиданно для самого себя, спросил я.
Она остановилась у входа в учебный корпус и повернулась.
— Миша, конечно. К чему такой вопрос?
— Вы связаны с Леней Скрипачом и Музыкантами? — в лоб спросил я. Лора уже была наготове, активировав все резервы для сканирования.
— Значит, это они на тебя напали? — помрачнела она. — Но Белозерову с Реем ты сказал…
— Знаю, что я им сказал, — подойдя ближе, я посмотрел ей в глаза. — Вы не ответили на мой вопрос.
— Нет, конечно, — сказала она, и Лора подтвердила ее слова. У меня как гора с плеч упала. Все-таки она на правильной стороне.
— Хорошо, спасибо вам.
Мы поднялись на последний этаж. К кабинету директора.
Должен признать, у старика есть вкус. Судя по орнаменту на двери, он не раз почитывал фэнтезийные романы.
Ручка в виде головы льва с кольцом. Тяжелые металлические косяки.
Ермакова без особых усилий толкнула дверь, и та с приятным скрипом открылась. Да, мы даже не постучались. Думаю, этого и не нужно.
Кабинет Горького Алексея Максимовича представлял из себя две большие полукруглые комнаты, вдоль стен тянулись бесконечные книжные полки. Слева от входа винтовая лестница на второй уровень с узеньким балконом, который тоже проходил вдоль кабинета.
— Проходите, гости дорогие, — раздался приятный голос директора из глубины помещения. Мы ступили дальше.
В центре кабинета стоял большой дубовый стол, за которым и сидел Горький. Столешница вся была завалена бумагами и пухлыми томами, рядом клетка с вороной. У стены располагался мягкий кожаный диван, на котором бок о бок сидели Звездочет и профессор Старостелецкий.
С другой стороны стола, напротив клетки с птицей, возвышалась еще одна винтовая лестница, и на ней сидел Белозеров, а на балкончике примостился Рей-сан.
За спиной директора сияло огромное витражное окно с изображением какого-то человека на коне. Луна идеально ложилась наезднику в ладонь.
Горький сложил руки на груди и внимательно посмотрел на нас.
— Собрал как-то король своих подданных… — пробубнила Лора начало старой сказки.
— Добрый вечер, Михаил, Наталья Геннадиевна, — кивнул директор. — Присаживайтесь. —
