двое-трое, казалось, что наступил аврал на фоне весеннего обострения. Но весьма вероятно, что и сейчас еще не пик. Еще неделю назад каждого зараженного после долгого анализа донесений вылавливали целым отделением. Сейчас выезжают взводом. А донесения даже документировать не успевают. Да что уж там, десять процентов контингента в карантине. И то это данные вчерашнего дня.
Допив кофе, Александр отстранился от окна. На плацу, расположенном за бараками, загорелись фонари. Давно бы пора отключить их. Все равно плац не используется и вскоре на его месте вырастет еще один барак. Помещений для карантина катастрофически не хватает. Хотя в чем смысл, если они за прошедшие пять лет так и не нашли ничего. Вирус? Бактерия? Психогенное влияние? Ни-че-го. Разве что научились подавлять приступы ярости.
А может, это просто массовый психоз?
— Александр Юрьевич, все готово.
— Хорошо. Спасибо.
Александр отвернулся от окна и направился к кабинету, сохранившемуся в своем убранстве все то, что осталось от предыдущей госструктуры. И только за стеклом на табличке висела другая надпись: “Стацкий Александр Юрьевич. Глава отдела обработки информации”.
— Давайте, я выкину, — уборщица выхватила из его рук пустой пластиковый стаканчик и, наклонившись, затолкала его в полиэтиленовый мешок с мусором, привязанный к уборочной тележке. — Хочется, чтобы хотя бы до утра все было чисто.
— Спасибо, Елена… Елена.
— Елена Петровна. Доброй ночи.
Ухватившись за ручку тележки, она пошла прочь по темному коридору.
— Доброй ночи, — запоздало отозвался Александр.
Вернувшись в кабинет, он опустился в рабочее кресло и, поставив локти на стол, уткнулся в ладони лицом. Потом помассировал виски и кожу головы и, сложив руки перед собой, переплел пальцы. Глянул на фотографию, стоящую на столе. На ней была запечатлена Алиса. Он тоже, но видно только затылок. Где же они сделали эту фотографию? Кажется в отпуске, когда ездили к морю. Последний отпуск. Пять лет назад.
Алиса изменилась. Не за эти пять лет. Точнее не это изменение его тревожило. Эти годы не только он был занят работой. Алиса тоже. Окончив университет, она устроилась в дизайнерское бюро и от простой практикантки доросла до руководителя отдела. И она не могла не измениться. Стала увереннее, профессиональнее. Но нет, не это его тревожило. А её поведение. Он заметил странности пару недель назад. Но наверняка и раньше были признаки. И как он мог упустить их? А теперь уже, скорее всего, поздно.
Конечно, сидя в конторе и перебирая бумажки с отчетами, он не мог назваться специалистом в этом деле, но все же немало насмотрелся за это время, наслушался. Его жена, его Алиса тоже стала иной. И наверняка скоро это заметят наблюдатели, и тогда он уже ничего не сможет сделать. А из запертых в застенках только каждый четвертый становится самим собой и выходит на свободу, остальных увозят за город. Из тех, кого увезли еще ни один…
Решительно выпрямившись, Александр усилием воли отбросил все мысли и взглянул на стопку бумаги, дожидавшуюся его внимания. Никуда она от него не убежит, эта работа.
Подхватив пиджак со спинки кресла, Александр вышел из кабинета.
***
Двери закрылись позади Алисы, и троллейбус уехал, а она осталась стоять, опасаясь пошевелиться или посмотреть по сторонам. Потому что никто не смотрел по сторонам. Мимо шли люди. Немного в столь поздний час. Кто-то гулял, кто-то возвращался домой. Группами, парами, поодиночке. Но, даже разговаривая друг с другом, они смотрели только прямо перед собой, будто их не интересовало ничего вокруг. Или будто их глаза не способны были вращаться, а веки — моргать. И ведь если постараться припомнить, так было всегда. Но тогда почему раньше Алиса не замечала этого? И почему сейчас это наваждение спало?
Перед глазами, привлекая внимание, вновь мигнула полупрозрачная табличка “Инициализация начата”, а мгновением позже там же появилась надпись “Загрузка: 0,01 %” и пустая горизонтальная шкала.
Алиса выпрямилась и, не моргая, уставилась перед собой. Табличка была яркая, серебристо серая с более темной синеватой рамочкой — все вокруг, и так погруженное в вечерние сумерки, потемнело еще больше. Такая же, какие бывают в компьютерных играх, разве что не было знакомого крестика в правом верхнем углу. Исследовав взглядом все ее четыре угла, Алиса шагнула в сторону, чтобы обойти ее, но она будто прыгнула следом и вновь была прямо перед глазами. Скосив глаза, девушка осмотрелась. Немногочисленные припозднившиеся прохожие безучастно шли по своим делам, явно не замечая ничего необычного. Алиса зажмурилась, но и тогда табличка никуда не делась. Девушка попятилась и едва не упала, запнувшись о бордюр. Шедшая мимо женщина остановилась, а потом, спустя долгие несколько секунд повернулась. Пустой взгляд был устремлен будто в никуда. Алиса похолодела. Выпрямившись и расправив плечи, девушка зашагала домой. Хотелось побежать, но она понимала, что привлечет внимание. И что ничем хорошим это не кончится. Нет, эти странные люди не бегают. И она не побежит.
Привычный путь от остановки до дома пролегал через дворы, пустынные в столь поздний час. Сумерки уже лишили окружающий мир красок. Похолодало. В окутавшей засыпающий город тишине издалека доносились звуки проезжающего по мосту железнодорожного состава и механический голос, объявляющий о прибытии поезда на вокзал.
Все было как всегда. Только табличка с надписью, застывшая на цифре в одну сотую процента не желала исчезать. Пришлось постараться, чтобы не запнуться, минуя немногочисленные тропки, протоптанные не в самых подходящих местах. Если постараться не обращать внимания на эту чертову табличку, то через нее можно разглядеть все, что надо, но…
— Черт! Да что б его…
Запнувшись о бордюр, Алиса, больно ободрав руки, растянулась на асфальте. Торопливо поднявшись, отряхнула тыльной стороной ладони брюки. Глянула на рукава на локтевых сгибах и тяжело вздохнула. В этот момент, как ни странно, табличка не мешала. Она стояла перед глазами, только если смотришь прямо перед собой.
Выпрямившись и не без усилий оглядев узенькую улицу, она зашагала на другую сторону, к пятиэтажке, к своему подъезду. Скинув рюкзачок с плеча, засунула руку в главное отделение, выискивая ключи. Шаг против воли ускорялся, и последние метры она буквально пробежала. Дрожащая рука приложила магнитный ключ к домофону. Звуковой сигнал оглушительно пискнул, дверь ослабла. И в этот момент две пары рук вцепились в девушку, зажимая рот
