— Ага — сейчас. Все бросили и остановились, — старший солдат положил на колени свое оружие стволом в сторону Лена и со словами: «Вот так», нажал на нем какую-то кнопку.
— Еще раз услышу со стороны тебя крики, вопли, или какое-нибудь другое непочтительное поведение увижу, — спущу курок. Мне господин лейтенант разрешил — в целях самообороны. Так и сказал, — ты, мол, Джон, если что услышишь от этого сельского сброда, противозаконного, стреляй сразу на поражение. Здесь в пустыне их все равно никто не хватиться…
Услышав про сельский сброд, заволновались и другие новобранцы, но второй солдат тоже положил свое оружие на колени и молча, снял его с предохранителя. Это произвело впечатление, — парни еще немного погалдели и вернулись к своим прерванным занятиям, обычным для дальней дороги. Кто-то снова задремал, кто-то раскрыл рюкзак, достал собранную в дорогу снедь и принялся жевать. А кто-то стал тихо рассказывать на ухо соседу бородатые анекдоты и сам же громко ржать над ними.
На Лена слова пожилого солдата никак не подействовали. Поняв, что машину не остановят, он попытался встать, но спутанные руки и ноги не позволили это сделать. После яростных попыток освободиться он надолго впал в ступор и до конца пути уже ни на что не реагировал.
Глава 3
Пришел он в себя только, когда мелькавший в открытой форточке кузова унылый пейзаж разнообразили небольшие округлые домики.
— Куда это мы приехали? — спросил младший солдат.
— Сейчас узнаем, — пожилой стволом оружия включил транслятор.
Перед Леном и другими пассажирами машины развернулась картинка длинной замощенной песчаником дороги. По бокам дороги на небольшом расстоянии друг от друга стояли дома. Некоторые были в два и даже три этажа. В большинстве своем все из того же песчаника. Нижние этажи многих домов были заняты различными лавками и трактирами, над которыми висели вывески, иногда, по мнению будущих защитников Империи, весьма заманчивые: «Мясо», «Пивная «У Ольбрехта», «Сыры», «Кондитерская». Двери многих из них то и дело открывались, пропуская выходящих или входящих людей.
Увидев вывеску «Трактир «Радость погонщика», Дик, ни к кому не обращаясь, рассудительно произнес:
— Я знаю где мы. Мы в городе. В этом трактире всегда наш бургомистр с капралом любят останавливаться, когда в уездный департамент по делам приезжают. Они здесь кружечку другую пропускают. Ждут, пока Курт будет возвращаться с городской ярмарки и заберет их домой на своем пикапе.
— А ты откуда знаешь? Тебя, что ли с собой брали? Еще скажи, что и наливали, — зло спросил Лен.
— Нет, не наливали. Но с собой пару раз в департамент брали, чтобы я бургомистру бумаги помог оформить. Потом я их ждал у трактира и помогал Курту грузить их в машину, когда они с капралом сильно уставали ждать его с ярмарки.
Представив, как «уставших» бургомистра и Айсмана, Дик с Куртом грузят в машину, все засмеялись, а Дик только улыбнулся и поправил очки.
— Ты я смотрю, парень смышленый, — обратился к Дику пожилой солдат, — и бургомистру помогаешь в канцелярском деле, и травишь складно, — молодец, что солдатом записался. Если правильно вести себя будешь — можешь в люди выбиться. Не знаю, как офицер, а унтер из тебя точно получится. Интересно только вот откуда такой умный выискался среди пастухов. У верблюдов многому не научишься. А?
— Да у него отец ветеринаром был, пока его верблюдиха из Куртова стада на рога не подняла, — пояснил Том, — а у этого ветеринара книжек было целый шкаф, а еще комп Дику достался. Ясень пень умным станешь.
Ну ладно, — чему — то своему покивал солдат.
— Да и вообще ребята молодцы, что пошли служить, — продолжил солдат, почесывая под шлемом седую голову, — Миры посмотрите, себя покажете, жить научитесь. У вас тут разве чему научишься. Разве что верблюдов пасти. У вас тут на планете не одной полной школы, поди нет, — одни начальные.
— Почему же нет. Здесь в городе есть, — я поступать хотел, — веско сказал Дик.
— А че не поступил?
— Да здесь жить негде, а до дома далеко. Караван неделю идет.
Ну и чем тут гордиться? — усмехнулся солдат, — одна школа в городе из пяти улиц. Это не город, — это деревня. Да и такой плевый городишко один на неделю пути. Так что ребята служите как следует. Армия на пользу только тому, кто честно служит. А иначе в армии нельзя, мигом в жандармы слетите.
— Так они ж погонщики, их не в армию, их говорят и так всех в жандармы определят, — заметил молодой солдат.
— Ах да, я и забыл, — опечалился пожилой. — Ну, ничего ребятки, служат и там. Я слышал, в жандармах люди тоже ничего встречаются. Все от вас зависит — как себя поставите. А то, что я вас сбродом раньше назвал, так это я не со зла. Люди людьми становятся только после школы или армии, а до этого они сброд. А сброд, он и есть сброд.
Джон положил подбородок на руки, держащие оружие и его глаза стали следить за картинкой транслятора.
— Ну, вот кажись, подъезжаем, — через несколько минут произнес он и сладко потянулся.
В это время обе машины с лейтенантом и новобранцами миновали заставленную какими-то навесами площадь и около мрачного трехэтажного здания из темного камня повернули на выезд из города.
— Что это? — спросил Лен, указывая на изображение с транслятора.
— Ярмарочная площадь и уездный департамент, — пояснил Дик.
— Да нет, тупой умник! — раздраженно рявкнул Лен. — Я не про город. Я про то, что над ним или за ним. Вон смотрите что-то огромное и серебряное. Выше всех домов. Похожее на огурец. В той стороне, куда мы едем.
— Это не огурец — это транспортно-десантный челнок военно-космического флота Империи, — сказал солдат Джон. — К нему мы и едем.
Когда последний дом города остался позади, новобранцам открылся вид на огромную тушу челнока. Копошащиеся рядом с ним люди выглядели как мыши — пустынники рядом с верблюдом.
Челнок был, развернут к городу правым бортом, и стоял в метрах двухстах от указателя городской черты, но его крыло не дотягивало до крайнего
