свою задницу». Ты же сейчас разинул рот на целый арбуз…
— И что? — рыкнул ветеран. — Убьешь меня теперь?
— Признаюсь, всерьез на это настроился, — угрожающе прошелестел Секирин, а потом угрюмо посмотрел на напряженного Артёма.
— Я не дам тебе совершить задуманное, Сергей, — с убежденностью смертника произнес Изюм. — Не возвращайся обратно на скользкую дорожку. Потом ты уже можешь с нее не вернуться. И я не представляю, как мир это переживет. Пока что со своими знаниями ты кажешься даже пострашнее Черного мора.
Медиум прикрыл глаза и замер в неподвижности. Внешне он выглядел совершенно бесстрастно. Но где-то глубоко внутри него шла тяжелая и непримиримая борьба. Ее отголоски изредка прорывались сквозь толщу убийственной ауры инфестата, и Виноградов их улавливал своим даром.
— Ты прав, Максим, — наконец-то признал Аид, и беглый спецназовец испустил вздох облегчения. — Тогда поступим так. Уходите вместе с Артёмом и заберите отсюда Дамира. А я пока отвлеку штурмовиков…
Внезапно Сергея прервала шальная пуля, залетевшая с улицы. Она пробила тройное остекление окна, оставив после себя густую паутину трещин. А потом со свистом срикошетила от потолка.
— Хочешь, чтобы я ушел и не мешал? — с подозрением осведомился Изюм, предусмотрительно прижавшийся к стене вместе с Дамиром.
— Предложи другой вариант, который позволит моему сыну уйти отсюда с минимумом жертв, — развел руками инфестат, бесстрашно маяча прямо на виду у стрелков.
— Я что, волшебник тебе⁈ — разозлился инквизитор. — Нужно было изначально действовать скрытно, а не показываться на людях верхом на химерах!
— Ты, вообще-то, скакал следом, — саркастично подметил Секирин.
— Потому что я думал, у тебя есть нормальный план! А превращение целого города в некрополь — это ненормально, сечешь⁈
— Почему? — вскинул бровь Аид.
— Не прикидывайся, что ты настолько оторвался от реальности, — фыркнул ветеран. — Это выглядит не…
Окончание фразы собеседник уже не смог дослушать. Потому что снайперы наконец-то срисовали фигуру в окне здания и идентифицировали ее как чужака. Тяжелая пуля выбила остатки стекла из рамы и размозжила Сергею череп. Его затылок буквально взорвался, разбрызгивая темно-бурое месиво на несколько метров! Это было что-то калибра не меньше Lapua Magnum, а то и крупнее…
— ТВОЮ МАТЬ, СУКА!!! — заорал Макс, наблюдая, как неспешно оседает тело инфестата. — Дамир! Не вздумай подходить!
Боец метнулся вперед, не высовывая макушку выше, чем на метр. Схватил медиума за штанину и потянул в угол. Почему-то оставляющее за собой кровавые разводы тело Аида показалось каким-то непозволительно легким.
— Господи, папа! — вскричал мальчишка, когда отошел от первоначального шока. — Он… он… Ой! Он шевелится!
Но Изюм уже и сам видел, как у Сергея подергиваются кончики пальцев и дрожат приподнятые веки. Еще спустя несколько мгновений его голова с хрустом восстановила форму. Потом отвалились и осколки черепушки, держащиеся на лоскутах кожи. Вместо них дар инфестата отрастил себе новую затылочную кость. Волосы, правда, не восстановились. Но вряд ли медиума сильно обеспокоила наполовину полысевшая башка.
— Видишь, Третий, — невозмутимо продолжил беседу Аид, легко поднимаясь на ноги, — никого отсюда не выпустят. Если только их чем-нибудь не занять. Поэтому делай, как сказано. А я, так и быть, пообещаю тебе, что умрут не все.
Изюм напряженно соображал, слушая звуки приближающейся перестрелки. Огонь явно стал плотнее, и под таким натиском умертвия долго не протянут. А потом солдаты ворвутся сюда. А может и вовсе зашлют в окошко термобарический снаряд. От объемного взрыва в замкнутом помещении не спрячешься…
— Давай же, Максим, уведи Дамира, — почти по-человечески попросил Аид. — Больше не осталось на этой планете людей, которым я мог бы довериться. Вика ушла, а с ней и бо́льшая часть меня. Зов от её праха всё еще стоит в моих ушах. Я не чувствую в своем рассудке былой трезвости. Я опасен для всех. В том числе и для вас.
— Да ты ж без присмотра хрен знает чего наворотить можешь! — возразил Изюм, перекрикивая шум пальбы.
— Ты опять прав. Скорее всего так и случится, — не стал спорить Секирин. — Но…
Взгляд бывшего медиума снова заполнился холодной тьмой. Стылая бездна, способная посоперничать с ледяным Тартаром, смотрела на инквизитора. А он никак не мог побороть чувство постыдного страха внутри себя. Наверное, к обществу Аида просто невозможно привыкнуть. Слишком уж жуткое за ним тянется прошлое, даже по меркам видавшего всё и вся спецназовца…
— Этому миру нужно пугало, Третий, — зловеще произнес Сергей. — Отъявленный мерзавец, против которого человечество сплотится в едином порыве. Позабудет о дрязгах и остервенелой делёжке ресурсов. Оставит в покое одаренных. Позволит им зажить собственной жизнью, а не будет пытаться держать их как скот в загонах из юридических ограничений. И мне кажется, что именно этого я и хочу. Чтобы мой сын никогда не познал того, что выпало на мою долю. Если мне надо стать чумой двадцать первого века, чтобы Дамир не чувствовал себя зверем, на которого объявлена охота, то ей стану. У меня больше нет причин существовать, кроме этой. Поэтому забирайте Артёма и бегите. Им обоим будет лучше с тобой…
— В с-смысле «обоим?» — недоуменно переспросил Изюм, сраженный остротой откровений Аида.
— Представь, что хочешь поднять марионетку, — пустился в объяснения инфестат. — Освободи свою Силу…
Макс не смог бы и самому себе ответить, зачем он послушался. Боец сформировал подобие веретена из некроэфира и коснулся им химеры.
— Найди ее. Отыщи пуповину, которая связывает меня и мое творение, — каким-то далеким эхом прозвучал голос Аида.
Виноградов исполнил. А затем, имея немалый опыт по части оперативного экзорцизма, решил сделать шаг самостоятельно. Он нащупал незримыми нитями своего мрака ментальную жилу и попытался в нее вклиниться, как делал это всегда. Но не тут-то было! За свою самонадеянность беглый инквизитор огреб такую незримую оплеуху, что чуть не проблевался. В ушах тотчас же зашумело, а зрение подернулось мутной поволокой, будто ему в самом деле зарядили по мозгам дубинкой.
— Не торопись, Максим, — с легкой усмешкой покачал подбородком Секирин. — Ты не так уж много знаешь о нашем даре, чтобы позволять себе столь опрометчивые эксперименты.
Все еще пребывая в легкой прострации, Изюм заторможено кивнул. Дальше он следовал исключительно инструкциям инфестата и не помышлял ни о каких вольностях. Итогом этого странного взаимодействия стало то, что незримая связь накрутилась на некроэфир
