столовой горячий чайник и вроде «что-то там пекли и осталось ещё немного». Так мне передали мои коллеги.
Отойдя от детей подальше, Ася коротко глянула на Никиту и тихо проговорила:
– У тебя есть новости?
– Да. И они прямо совсем неутешительные.
– Говори. – с замиранием сердца сказала Ася.
– Девочки не подавали признаков мозговой деятельности, они были словно в глубоком стазисе, а вчера случилось странное, ожил один из участков мозга, но этот участок отвечает не за те действия, которые стал выполнять ребёнок.
– Это как?
– Ну, грубо говоря, должен двигаться палец, а начинает работать желудок. Словно всё перепуталось в организме. И вчера один из учёных рассмотрел в их анализах зачатки какого-то вируса и самое страшное, что на основе лабораторных данных прошлых лет. То есть если сравнивать с тем, как протекали похожие вирусы, то похоже он дремал внутри детей, мутировал и сейчас рождается и это уже какой-то другой вирус и на что он будет похож, никто не знает. – Никита помолчал. – И непонятно, что с этими детьми будет. Малышня, которая приехала с нашей группой, провела с девочками много времени, и вирус мог вполне перебраться и к ним, а от них уже мог проползти к другим. Так что, вполне возможно завтра или через месяц, мы проснёмся в лагере, наводнённом маленькими монстрами.
Республика Алтай, лагерь «Центральный», 18 сентября
Ночь билась в истерике непогоды, вместе с ветром пыталась шатать забор? возведённый вокруг лагеря, рвала струны колючей проволоки, натянутой по периметру для надёжности, и раскачивала несколько слабо светящих фонаря, всегда зажигаемых в жилой части на ночь. Ася третий час лежала без сна, пытаясь впихнуть в пределы черепной коробки услышанную от Никиты информацию. Мало было того, что произошло в последнее время, теперь, скорее всего, ещё придётся и детей отправить в изоляцию, хотя если в них развивается своя ветка вируса, то почему она не может прорасти и во взрослых, а значит, весь лагерь теперь можно просто спалить дотла. И на секунду Асе мысль о скором конце показалась даже радостной, ей почудилось, что придёт настоящий покой, и можно будет больше не бояться и не беспокоиться каждый день и не страшиться того конца, который поджидал каждого из них.
Ася перевела взгляд на коротенькую занавеску, которую удалось соорудить из кусков ткани, зачем-то завезённых на склад. Хотя при прежнем ритме жизни, человек, организующий внутреннюю инфраструктуру этого места, был прав, думая о занавесках и скатертях, ведь даже в страшном сне в голову не могло прийти, что повсеместно может произойти полный сдвиг веками отлаживаемой системы. Человечество и раньше встречалось с разными пандемиями, но вроде как выруливало на прямую дорогу выздоровления.
Неясный росчерк тени, мелькнувший в дрожащем свете фонаря, вырвал Асю из омута размышлений, девушка стремительно села на кровати и прислушалась к звукам, доносящимся с улицы. «Не ходить по ночам» – было непреложным правилом в лагере, а если и была такая необходимость, то нужно было связаться с охранниками, и они зажигали свет над входом в административный центр, видный практически с любой точки. Это был своеобразный сигнал, чтобы никто не беспокоился, если на территории было движение в неположенное время. Но сейчас Ася не видела никакого сигнала, а за её окном явно кто-то прошёл. Девушка тихо встала с кровати, слегка отодвинула занавеску и стала тревожно осматривать метущуюся вместе с ветром растительность, но кроме того, что потихоньку начал накрапывать дождь, она ничего не увидела.
Если она сейчас начнёт трещать рацией, то наверняка разбудит детей, и начнётся ночной кошмар, потому что сразу возникнет куча сложно разрешимых ночью вопросов: пописать, поесть, почитать книжку и самый страшный вопрос: «А когда мама придёт?». Некоторые из ребят так и не смогли смириться с потерей родителей и с тем, что теперь жили в одной большой хаотично собравшейся семье, где почему-то на Асину долю выпала честь стать всеобщей любимицей малышей, и теперь даже опытные мамаши нет-нет да и обращались к ней за советом.
В Асиной картине мира давно уже наметилась широкая трещина, куда провалилась вера в себя, хорошее настроение, даже осознание себя женщиной, она теперь была словно биоробот, выполняющий определённую действий. Вставала по утрам, кормила малышей, ела сама, занималась нужными для общего блага делами, ужинала и снова ложилась спать, и так каждый день, вот уже как второй месяц, а ещё при всём этом она постоянно боялась, хоть и не показывала вида. Тонкая железная перегородка, отделяющая их от внешнего мира, была совсем не похожа на надёжный барьер.
Лёгкий стук в дверь был словно электрический разряд, Ася дёрнулась, снова посмотрела в окно, но сигнала не было, а это значит, что прийти мог кто угодно и, вполне возможно, в какой-то части лагеря «долбики» уже проникли за стену, и сейчас были последние минуты её жизни. Повторный стук не позволил девушке провалиться в ловушку страха, и она, подойдя к двери, сдавленно спросила:
– Кто там?
– Это Никита, открой, пожалуйста.
Трясущимися руками девушка нажала на ручку и, распахнув дверь, глянула на стоящего на улице молодого человека.
– Ты чего?
– Места не могу себе найти из-за того, что сегодня узнал. Ты одна, в твоём доме полно детей.
– Ты так говоришь, словно я заперта с рецидивистами, отбывающими срок за убийство. – прошипела Ася.
– Нет, я просто за тебя переживаю.
– Ты лучше переживай, что тебя засекут, без надобности гуляющим по посёлку, – сказала девушка и осеклась, – по лагерю.
– По посёлку звучит лучше. – усмехнулся мужчина и вдруг выпалил. – Тебе говорили, что ты очень красивая?
– Сотню раз. – Ася воззрилась на него и ясно увидела истинную причину, по которой он сюда пришёл в неурочное время. – Никита, я прекрасно понимаю, что под воздействием стресса мы все немного на взводе, если можно так выразиться, а я, мало того, что красива, так теперь ещё и играю роль матери для всех детей и не могу не производить на мужчин впечатления, потому что, глядя на меня, они убеждают себя в том, что в мире осталась хоть какая-то гармония. Я тебя очень прошу, давай сейчас не лезть в этот котёл, где ты по мне вздыхаешь, а я от этого бешусь и лезу на стену. Мне сейчас жить не очень хочется, не то что крутить романы.
– Да я просто…
Ася шумно выдохнула, кинула взгляд вдаль и, заметив еле видный отсвет из окна здания, где трудилась «наука», как односложно здесь называли учёных и медиков, бьющихся над решением, как спасти мир и человечество, спросила:
– Опять Лилинг до утра работает?
– Я за ней не слежу. – пожал плечами Никита. – Да и она
