виноват в сложившихся обстоятельствах.
Вновь оглядев меня с головы до ног, а потом своего мёртвого родственника, девушка побледнела и опять еле слышно выдохнула:
— Ох… — Заглянув за дверь, она некоторое время последила за мерным падением капель с пожелтевшего потолка. И на голубых глазах вновь навернулись такие же крупные капли. — Да как же ты так, дядя Миша… Ты же меня сам учил…
Я тактично старался не мешать её печальному трауру. Но холод снова тряхнул меня с головы до ног против всех желаний, и мой судорожный резкий выдох привлёк внимание.
— А ты чего… — Девушка поспешно вытерла слёзы. — Чего ты голый-то?
Я медленно склонил трясущуюся голову на бок и приподнял брови как можно выразительней.
— Хм… Ну да… Стой где стоишь! — Осторожно шагнув к двери, девчонка вытянула шею и заглянула внутрь. — Да… Это его дневник… Я это уже читала… — И она вновь резко повернулась ко мне. — Врёшь! Ничего там про тебя нет!
Я снова сложил ладони книжкой, медленно перевернул их и указал на оборотную сторону.
— На другой стороне?
Нетерпеливый кивок и судорожное дыхание.
Коротко покосившись на кота, словно желая узнать его мнение, девчонка вновь испытующе уставилась мне в глаза:
— Не шевелись. Даже не дрожи!
И, пока я старался исполнить приказ, шагнула внутрь палаты и медленно потянулась к блокноту штыком.
Кот привстал и взволнованно заворчал, пристально наблюдая за её движениями.
Кап. Кап. Кап. Шлёп.
Едва дотянувшись до блокнота, девчонка спихнула его на пол и резко отпрыгнула назад.
Кап. Кап. Кап.
Вода продолжала всё также мерно сочиться с потолка на опрокинутую тумбочку.
Рыжая девчонка напрягла зрение и присмотрелась к последней уцелевшей надписи, беззвучно шевеля губами. И, дочитав предложение, она покосилась на меня:
— Максим Ворошилов?
Торопливый кивок.
— И ты… Ты знаешь, что делать дальше?
Не сразу, но я всё-таки медленно покачал головой.
— Но… Но тут написано…
Я кивнул. И пожал плечами.
— Блин… — Девушка вновь оглянулась на мертвеца. — Это тебя он, значит, тут искал… А нашёл капель… Точнее она его нашла… Ох, дядя Миша, дядя Миша… Что же мне теперь делать…
После моего очередного судорожного выдоха и мёрзлой конвульсии, она опять уставила на меня подозрительные щёлочки глаз:
— А ты вообще чё-нибудь соображаешь, Максим? Сколько будет три плюс пять?
Я показал восемь пальцев.
— А шестью восемь?
Я показал четыре и потом снова восемь.
Девушка снова переглянулась с котом. Тот поймал её взгляд, посмотрел на меня и очень заразительно зевнул.
— Вроде соображаешь… Но что-то мне подсказывает, что ты вообще ни хрена не понимаешь, что вокруг происходит.
Я горячо закивал, вытаращив глаза.
— Что… Ни про Трёхчасовую войну не в курсе? Ни про гостей? Вообще ни про что? Тоже откуда-то с Луны свалился?
Я продолжал молчать, дрожать и смотреть ей прямо в глаза, надеясь, что она сама увидит в них ответ.
— Ну ты даёшь, молчун… — Девушка снова переглянулась с котом, словно в поисках решения о моей дальнейшей судьбе. Но тот продолжал выражать скуку, занявшись вылизыванием передней лапы. — Ладно. Со мной пойдёшь. Может дед подскажет, что с тобой делать. И дома у дядь Миши ещё записи были, на ноутбуке… Тоже какие-то расчёты… Их я не читала. Может там что-нибудь есть по твоей части… Ты в матанализе разбираешься?
Я покачал головой.
— И чёго ты тогда вообще можешь знать… Хотя мы вот с дедом тоже ни фига в этом не понимаем… — Она, наконец-то опустила штык и с грустью посмотрела на своего покойного родственника. Но при этом больше не делала ни малейшей попытки к нему приблизиться. — А дядь Миша на физ-мате преподавал… Говорил, что пытается найти систему в том, что гости вокруг творят… Типа их так-то фиг поймёшь, чё им вообще надо… Совсем же другие… Нелюди… А математика — она во всей вселенной одинаковая. Типа универсальный язык… И можно как-то всё рассчитать… Может даже попробовать с ними договориться о чём-то… Или понять, как их прогнать отсюда ко всем чертям!
Закинув автомат за спину, девушка присела рядом с котом, подобрала его и усадила обратно в рюкзак. Тот лишь покорно муркнул и высунул оттуда наружу усатую морду.
Сейчас я завидовал ему больше всего на свете. Мало того, что всё время на себе шубу носит, так ещё и в домике теперь…
Внимание девушки привлекли мои очередные мёрзлые судороги.
— Так… — Поднявшись на ноги, она произнесла это с точно такой же интонацией, как и я, когда размышлял про себя о том, куда вообще попал. Снова беззастенчиво оглядев меня с головы до ног, она резюмировала. — В таком виде ты никуда не дойдёшь… Где бы тебе одёжку найти, Максим…
Проследив за направлением моего взгляда, который уже без всяких усилий выражал крайнюю степень страдания, она нахмурилась.
Ещё несколько минут назад я бы ни за что в жизни не стал прикасаться к мёртвому человеку. Но сейчас мне казалось, что холод просто грызёт меня изнутри. Действие адреналина окончательно спало. И мало было на свете вещей, которые я сейчас желал больше, чем куртка и ватные штаны, валяющиеся на полу прямо передо мной. И тот факт, что из них нужно было как-то вытрясти чей-то труп, меня совершенно не волновал.
Насупленная девчонка покачала головой:
— Дело не в том, что так нельзя… Его вообще теперь трогать нельзя. А то тоже психом можешь стать. Я же говорила — он под капель попал… Ты чего! Не трогай!!!
Терпение лопнуло окончательно и, не обращая внимания на протесты девчонки, я приступил к мародёрству.
— Да нельзя же! Ты… Ты… — Снова выхватив автомат, она нерешительно замерла с ним на месте, наблюдая, как я борюсь с молнией на куртке и приступами тошноты. — Ты… На тебя не действует, что ли?
Я не стал подтверждать очевидный факт. Тело и одежда на нём ещё не успели остыть. И мало какие моменты из моей прошлой жизни могли сравниться с тем ощущением, когда лёгкая ветровка, измазанная в крови и в содержимом кишечника дяди Миши, наконец-то оказалась на моих посиневших плечах.
Черёд старых походных ботинок наступил ещё быстрее. А когда я стягивал с трупа тёплые штаны (которые тоже были испачканы не только в крови), на линолеум глухо брякнул небольшой пистолет.
Оглянувшись на девчонку, я понял, что она его не заметила. Отвернувшись от постыдного действа, Лиса была занята тем, что пыталась отомкнуть от оружия штык. И время от времени шмыгала, тайком утирая слёзы. Только вислоухий Баз внимательно следил за моими действиями, высунув морду из расстёгнутой
