петляло пустое русло реки, в обе стороны от него возвышались отвесные скалы, оканчивающиеся каменными пальцами вершин. Место было мрачное и старое. Кругом валялись кучи мусора, каких-то сваленных в беспорядке сломанных саней, жердей. Тут же были и горы костей, словно тут часто останавливались на стоянки. Деревьев почти не было, лишь какой-то жухлый, кривой кустарник на склонах. Воздух был полон дыма, словно тот не мог пробиться через склоны и спускался назад, в долину. Вряд ли тут была охота — те, кто вырубили деревья, выбили и дичь.
На прогале раскинулась стоянка ордынцев — в долине сгрудились круглые, с плавным верхом юрты. С краю ордынцы поставили огромную юрту, больше пятнадцати метров в диаметре. Они уже распрягли оленей, и теперь те бродили, обгладывая верхушки подлеска. Над кострами поднимался дымок — пахло дымом и готовящейся едой.
Казахи доставали пленников с нарт, похоже, только сейчас изучая, кто же им попался. Добыче развязали руки, словно и не боялись побега.
— Кто вы, что вам надо? — закричала одна из женщин.
Похитители засмеялись и погнали пленников в сторону, к отхожему месту.
— Василь, что делать будем? — спросил Искандер тихо.
— Это Младший Жус Орды. Даже не думай сопротивляться.
Один из сопровождавших казаков подошёл к нему и посмотрел изучающе.
— Да, мы оттуда, — сказал он. — Ты кто?
— Старший каравана, — ответил Василь, наклоняясь в поклоне, — Василь Ишмаев.
— Руки покажи, — процедил казах.
Василь протянул вперёд руки, и ордынец промял их в поисках характерных мозолей.
— Не воин? — удивлённо спросил налетчик.
Василь натянул перчатки и поклонился. В который раз он подумал, как же опытны были учителя Квадрата. У лучников за десятилетия образуется срезанная кожа на пальцах, у бойцов сбиты костяшки, у стрелков и охотников на пальцах пороховой нагар и ожоги. Чтобы скрыть, что они умеют драться, в Квадрате их заставляли тренироваться в перчатках. Стрельба, фехтование, драка — всегда руки и лицо были защищены.
«Вы не должны выглядеть воинами», — твердили им. Сейчас, если бы работорговцы заподозрили, что он боец, а значит потенциальная проблема, его бы убили вместе с охраной.
Их погнали к юртам, Василь смотрел на эвенков — те так и не стали лагерем. Главный ордынец спорил о чём-то с эвенком, эмоционально размахивая руками. Проводник что-то односложно отвечал, пока не получил в руки мешочек с платой. «Не рады эвенки работе, ох не рады», — подумал Василь. Понятно, о чём они говорили — толстый казах уговаривал их остаться, но те не хотели больше мараться. Кроме золота эвенки забрали и трофейные автоматы.
Пленников по одному заводили в огромную юрту. Василя отвели в сторону, и к нему подошёл главный налетчик. Толстяку подобострастно поднесли стул, и казах уселся, широко расставив ноги — стул скрипнул под тушей. Морда у казаха была круглая, лоснящаяся, хотя Василь подумал, что черты немного не казахские. Скорее он был похож на узбека.
— Ты начальник каравана? — обратился работорговец к Василю.
— Да. Василь Ишмаев.
— Татарин? — брови толстяка поднялись. Василь кивнул — даже в Казахстане не секрет, что татары в уфимских землях на вторых ролях. Наверное, попытается сыграть на этом, подумал Василь.
— Что вас устроит? — спросил Василь вкрадчиво. — Выкуп? Зачем маяться, тащить нас в Орду? У тебя наш груз, он тысячи тенге стоит. Нас же тащить на Юг, одни сложности.
— Ты точно торгаш, — расхохотался казах, — воин мне бы уже грозил карательными войсками из Белорецка. Ну так даже проще, быстрее договоримся.
— Что есть у меня, ничтожного, чтобы тебя удовлетворило? — подобострастно сказал Василь.
— У тебя в караване был механик, вот он мне и нужен.
— Не знаю, — сказал Василь растерянно, — механика не было.
Он и правда не знал. Механики были бесценными — без них не было бы электростанций, паровозов, бесчисленных механизмов городов. Механики обходились дорого и редко покидали города. Толстый казах встал, потянувшись за плетью — Василь изобразил испуг и бухнулся на колени, закрывая руками.
— Думаешь, бить буду? Не, ты мне живой и целый нужен. Двести тенге дадут за каждого. За женщин пятьсот. Но если скажешь, кто механик, ты сильно поможешь себе. Я продам тебя в столице, а не на деревенском рынке. Сам понимаешь, жизнь твоя будет другой.
«Механик, надо же, — подумал Василь, — но почему с нашим караваном, а не в бронепоезде с уфимцами? Хотя неважно — знал бы кто, выдал без вопросов».
— Прости, уважаемый, но я не знаю, что у меня в караване был механик. Я бы и даром тебе отдал из уважения к такому могущественному господину, — сказал Василь вкрадчиво. — Может, твой информатор посмел обмануть тебя?
— Обмануть меня? — от хохота огромное брюхо заходило ходуном. — Нет, меня не обманывают.
«Даже не стал протестовать, что был информатор, — подумал Василь. — Ну, значит дед, больше некому».
Механик объяснял многое. Чтобы ордынцы зашли так далеко на Север, награда должна была быть огромный. Ещё Василя беспокоило, что его не тронули. Если налёт организован, чтобы избавиться от него, он должен был быть первым убитым. Может, налёт был случайным? Это объясняло почему Искандер остался в живых — он не выглядел как охранник, вот и пронесло.
— Уважаемый господин, я поговорю с людьми, пообещаю свободу, если они сдадут механика. Я не всех знаю, кто был со мной в караване, но дай мне время, и я найду того, кто тебе нужен.
Толстяк опять расхохотался до слёз.
— Свободу? Точно, в столицу надо тебя вести. Смешить будешь.
Василь потер глаза.
— Прости за дерзость, уважаемой, но у меня вопрос. Со мной девушка была…
— Девка, говоришь? Была такая. Да чёт она больно шустрая оказалась. Асмет только её вязать начал, а она вывернулась и всё лицо ему поленом раскроила. Потом нож выхватила, ещё одного порезала — ответил казах. — Вот только не помогло ей, две стрелы в спину, улетела с обрыва.
Василь притворно зарыдал, закрыв лицо ладоням — ордынцы нечаянно решили его большую проблему.
— Смотри, времени тебе до утра, — сказал толстяк, потом повернулся к своим и плёткой указал увести Василя к остальным пленникам.
— Накормить его. Если попросится, отпускай на улицу под присмотром, — сказал толстяк охране.
Василя отвели в огромную юрту — внутри она была едва освещена жаровнями, от них же шло и тепло. На полу в полумраке стояли три клетки — каркас из жердей, перевязанный кожаными полосами. Пленники уже сидели внутри — казахи раздели их и унесли верхнюю одежду.
