Разумно. Сам я чувствовал себя так, что заснуть мог стоя. А сидеть в кресле я уже пару суток как опасался — уснул бы наверняка. Ноги гудели от постоянного стояния, ступни отекли, с трудом умещаясь в обуви. К счастью, проблема швартовки оказалась небольшой — спустили лодку на воду и отвезли на ней тросы швартовов к двум соседним пирсам, как бы «растянув» траулер межу ними — и устойчиво, и не подберешься, никакой мутант не допрыгнет.
После того, как дизель «Проныры» замолчал, наступила невероятная, какая-то даже неестественная тишина. Тихий плеск воды — и все. Даже чаек не слышно, непогода.
Я спустился из рубки в салон, открыл бар, вытащил оттуда бутылку шампанского «Баланже» и бутылку «Абсолюта», так сказать «начать и кончить». Затем выставил бокалы и рюмки, какими богата была кухня, притащил мельхиоровое ведерко со льдом. Выставил на стол. Подошла Дрика, быстро накрывшая еще и немудрящий завтрак. Последним пришел Сэм, сел тяжело на диван, откинувшись. Содрав фольгу и размотав проволоку, хлопнул пробкой. В воздухе запахло вином, «Баланже» с шипением устремилось в бокалы, вскипая шапками пены и быстро опадая. Подняв свой бокал, я сказал:
— Вот и все. Мы дошли до Европы. Не совсем туда, куда планировали, но это уже мелочи, туда мы доберемся. Мы пересекли океан, хотя по нашему умению мы никак пересечь его не были должны. Я всех нас поздравляю. Зазвенел хрусталь, все что-то сказали. Потом выпили. В голове сразу зашумело, волна легкой радости прошла по всему телу. Шампанское приговорили быстро. Потом пили водку, по-русски, рюмками, без всякого льда, закусывая оливками из банок. Выдули всю бутылку, неожиданно здорово опьянев — сил не было сопротивляться алкоголю. Да и хотелось напиться, для того я водку и притащил. Напиться в хлам хотелось, если честно, так что мы еще сдержанно себя вели. А потом все разбрелись спать, поручив охранять нас коту. Последнее, что я услышал, погружаясь в сон как в омут — стук капель дождя по фиберглассовому потолку рубки.
25 мая, пятница, утро
Спортивный порт в Пуэрто-Банус
— Не помню даже, когда мне в последний раз удавалось проспать ровно сутки.
Сэм искоса глянул на меня, усмехнулся, сказал:
— Не ты один. Я встал всего на час раньше тебя. А Дрика вообще решила не просыпаться.
— Пусть Тигр ее поцелует, — буркнул я.
Я чувствовал себя переспавшим. Голова тяжелая, зевота раздирает челюсти, но при этом я все же отдохнул. Хорошо так отдохнул, по-настоящему. Потер лицо руками изо всех сил, стараясь «вернуться в кондицию», огляделся. Погода оставалась все той же — и не холодно совсем, но мокро и ветренно, и даже отсюда видно как море штормит.
— Людей не видел? — спросил я.
— Нет, — покачал Сэм головой. — Одни мертвецы кругом. На нас слабо реагируют, разве что вон тот…, — он указал рукой на зомби, пытающегося трясти массивные ворота на входе на пирс.
— Тогда надо искать топливо, что еще остается, — пришел я к выводу. — Сколько там у нас осталось?
— Примерно на девятьсот миль, если погода будет хорошей, — ответил Сэм. — До Амстердама не хватит.
— А если на машине?
— Тогда хватит, у нас почти две тонны солярки, да сэр. Только мне кажется, что здесь заправиться не сложно, — он кивнул в сторону бесконечных рядов белых яхт, почти сплошь моторных.
— Надеюсь, — суеверно-уклончиво сказал я, опасаясь радоваться заранее.
Конечно, путешествие морским путем было бы предпочтительней. Вдоль берега, не удаляясь, имея возможность почти в любой момент укрыться от непогоды — чем плохо? Куда удобней, чем прорываться через континент, на котором неизвестно что происходит. Хотя бы безопасный ночлег гарантирован. С другой стороны… это ведь две недели, как минимум. Еще две недели неизвестности, надежд, ожидания, нервов, дурных снов — так же рехнуться можно очень даже запросто. А на машине… сколько это? Ведь дня за три-четыре реально до Амстердама добраться. И ведь две тонны солярки — это очень много, этого хватит, чтобы доехать на чем-то большом и тяжелом.
— Ладно, разбужу Дрику, и надо будет пошариться по лодкам, — сказал Сэм.
Я лишь кивнул, продолжая разглядывать берег. Мрачная картина, создает ощущение, что вообще вся земля вымерла. Понимаю, что так не бывает, и это место было всегда дорогущим курортом, где много людей, много роскошной недвижимости, но все это было беззащитно против мертвецов. Люди просто не станут оставаться в таком замертвяченном месте, отойдут куда-нибудь… да вон в горы отойдут, они тут вполне крутыми выглядят. В горах дорогу перекрыл — и дальше проход только скалолазам.
Нет, все же, пожалуй, прав Сэм, неплохо было бы здесь с берегом не связываться. Сольем солярку из брошенных лодок, да и пойдем себе морем помаленьку. Пара недель терпения — и мы на месте, да еще разглядываем его с безопасного рейда, смотрим, кто там вдоль каналов гуляет, живые или мертвые.
Ладно, с терпением все понятно, с нашим терпением. А как быть с терпением у тех, кто нас ждет? Тоже вопрос. На Дрику в последние дни уже смотреть страшно становится, она хоть и молчит, но уже извелась от ожидания.
Хотя сейчас у нее вид был еще почище моего. Мне показалось, что она вышла на мостик с закрытыми глазами. Ну, с полуоткрытыми, в крайнем случае.
— Как ты? — спросил я ее.
— Проснуться не могу, — тихо пробурчала она и широко зевнула, прикрыв рот ладонями.
— Не ты одна. Ладно, готовим завтрак и займемся поиском топлива.
«Готовим» было сказано сильно, скорее следовало просто открыть консервы и упаковку сухих хлебцев, разве что включение чайника немного соответствовало термину. Зато времени много это все не занимало и через пару минут все сидели за столом в салоне, жуя уже опостылевшие бутерброды и запивая их чаем. Лафа со свежими тунцами закончилась с приходом шторма.
— Кстати, здесь прямо в порту рыбы полно, — вдруг сказал Сэм, словно перехватив мои мысли. — Большая такая рыба и много.
— А какая?
— Не пойму, — развел он руками. — Пока что-то не поймаем — не разберемся.
— Надо попробовать, — согласился я.
Лодку вчера наверх не поднимали, она так и стояла у борта «Проныры», притянутая тросом. Так что нам с Сэмом осталось только вооружиться и спуститься в нее. Дрика осталась на верхнем мостике, со снайперским «Штайром», прикрывать и вести наблюдение.
— Повнимательней, особенно когда мы будем по чужим лодкам лазить, — наставлял ее я. — Увидишь хоть что-то непонятное — сразу дай знать.
— Хорошо, — кивнула она, откидывая сошки винтовки и устанавливая ее на парапет, огибающий полукруглый диван «летучего мостика».
