Поздоровавшись друг с другом, друзья поднялись на второй этаж и отправились к аудитории, где профессор Воробьев собирался принимать свой экзамен по большевистской печати. Перед аудиторией уже собралась практически вся их группа, но Катеньки Воробьевой еще не было. Было хорошо заметно, как Жора Жуков огорчился и обеспокоился этим обстоятельством. Из-за своей сегодняшней несобранности и разобщенности, приятели опоздали и в числе студентов, ожидавших попасть на сдачу экзамена, оказались самыми последними.
В то утро Артур Любимов чувствовал себя сильно виноватым за то, что вчера не предупредил друзей о предполагающейся и о самой цели встречи с профессором Воробьевым. Он уже давно смирился с мыслью о том, что рано или поздно должен Георгию и Николаю рассказать о том, что он никакой ни Артур Любимов, что никогда не был комсомольским активистом, что судьба его совершенно случайно занесла в этот мир.
Но день ото дня он регулярно откладывал на более поздний срок это свое признание. Всего только год он провел в этом мире, в котором должен бы провести более двадцати лет. Но только вчера и во многом благодаря профессору он выяснил, что случайно оказался в мире Земля 12, где через год начнется Вторая мировая война, Советский Союз подвергнется нападению нацисткой Германии четырнадцатого мая 1942 года.
Ему давно уже следовало этой своей тайной поделиться с друзьями или прийти в райком комсомола и все начистоту выложить райкомовским секретарям. Но Артур не понимал, как это можно было бы сделать в таких условиях. Завтра Иосиф Виссарионович Сталин будет встречаться с фюрером великого немецкого пролетариата Адольфом Гитлером, который прибывает в Москву с официальным государственным и дружественным визитом.
Без пяти минут десять появился профессор Александр Николаевич Воробьев и строгим профессорским взглядом осмотрел толпившихся перед аудиторией студентов. Профессор пожевал губами, это была у него такая отвратительная привычка, и неожиданного для всех негромко произнес:
— Жуков, Погодин и Любимов проходите первыми!
Затем он, молча, развернулся и скрылся за дверьми аудитории. Глаза всех членов группы устремились на троицу друзей. В одних глазах выражалось любопытство, в других — настоящая вражда и ненависть, почему они вызваны первыми на сдачу экзамена, а меня не вызвали?! А Нюрка Крылова, распутная красавица всего курса, успела даже обозвать их обалдуями. Студентка красавица и комсомолка среди однокурсников выделялась своей любовью к тому, чтобы к месту, но чаще не к месту произносить громкие, многим непонятные, но почти хулиганские слова. Артур Любимов не успел удивиться всему тому, что происходило в коридоре, как ровно в десять утра прозвенел звонок.
Экзамен начался, профессор Александр Николаевич Воробьев потребовал первых жертв к себе на ковер. Уже продвигаясь к двери аудитории, Артур увидел, как его друг Жора оборачивается по сторонам. Его безответная любовь, студентка Катя Воробьева, до сих пор не появилась, а для Жоры это было непонятно и страшно. Только служба в пограничных войсках и существовавшая в них дисциплина удержала Жукова от необдуманного поступка, забыть об экзамене и бежать, разыскивать Катеньку. Но долг комсомольца и пограничника в этом молодом человеке взяли вверх и заставили его, пересилив личные чувства, принять правильное решение. Жора, последний раз обернувшись, вместе с Артуром и Николаем прошел в аудиторию.
Профессор Воробьев уже сидел за преподавательским столиком, а перед ним на столе лежал дерматиновый портфельчик и около десятка разбросанных картонных квадратиков. Троица друзей за три шага до стола остановилась и вытянулась во фрунт. Александр Николаевич грустно-ласково на них посмотрел и сказал:
— Ну, что ж начнем! Первым билет берет Любимов, затем — Жуков и Погодин.
Строевым шагом к столу подошел Артур Любимов и, протянув руку, взял первый квадратик и тут же его протянул профессору. Тот в свою очередь взял в руки этот квадратик и, перевернув его другой стороной, назвал номер экзаменационного билета для Артура Любимова.
— Номер тринадцать! Поздравляю вас молодой человек, можете идти и выбирать любой свободный стол. Жуков, пожалуйста, ваша очередь выбирать экзаменационный билет!
У Жукова и Погодина номера экзаменационных билетов оказались соответствующими — двенадцать и одиннадцать. По выражению лица профессора можно было бы прийти к выводу, что такой расклад номеров экзаменационных билетов его очень удивил, но Александр Николаевич не подал вида по этому поводу и скомандовал:
— Итак, друзья, на подготовку ответа вам дается двадцать минут. Первым будет отвечать, Любимов.
Уже сидя за столом, Артур прочитал пять вопросов своего экзаменационного билета. И тут же свободно вздохнул полной грудью, он прекрасно знал ответы на все вопросы. Любимов совсем уже было собрался подняться на ноги и идти к профессору, чтобы отвечать без подготовки, как обратил внимание на текст четвертого вопроса. В нем спрашивалось, кто был лучшим журналистом в большевистской печати в самом начале двадцатого столетия? Если следовать канонам большевистской печати, то лучшим журналистов, разумеется, был Владимир Ильич Ленин. Но это, если слепо не следовать этим канонам, то на деле меньшевик Юлий Осипович Мартов был более одаренным журналистом, был лучшим пером подпольной России. Но, если сейчас это сказать профессору Воробьеву, то означало бы получить в свою студенческую зачетку стопроцентную пару.
Двадцать минут, выделенные на подготовку для ответа на вопросы экзаменационного билета, Артур Любимов просидел, раздумывая над тем, как ему поступить в данной ситуации. Снова врать, приспосабливаться к обстановке ему совершенно не хотелось. Это вранье только дополнит то недосказанное о самом себе, чего он не рассказывал даже своим близким друзьям в течение целого года с ними тесной дружбы. Артур Любимов решил сегодняшний день сделать днем правды, о решительно поднялся на ноги, чтобы отправиться к столику профессора Воробьева и рассказать всю правду.
Но в этот момент распахнулись двери аудитории и на ее пороге показались два рослых парня.
Николай Погодин машинально подумал о том, что, если таких парней встретить на улице, то никогда не запомнишь черты их лиц и телосложения. Просто в глаза сразу же бросалось то, что они были удивительно похожи друг на друга и в тоже время оставались совершенно разными людьми.
Парни, не спрашивая разрешения у профессора, уверенно прошли в аудиторию и подошли к столу Александр Николаевича, чтобы ему показать какой-то белый листок бумаги. Профессор Воробьев внимательно и, похоже, два раза прочитал этот листок бумаги, поднял голову и глухо произнес:
