— Я вижу, что этот недоносок Леру ноги тебе развязал… Странно, что он так себя повел, надо будет разобраться, — задумчиво процедил Гард Холбик, после чего сменил интонацию на командную и крикнул. — Охрана! Зафиксировать и приготовить к конвоированию в информаторий.
«Да, что-то разговор с ним не слишком получился. Ну да ладно, не такая уж великая потеря», — если говорить совсем честно и откровенно. Ну а охрана… Бегут, стуча подошвами тяжелых ботинок по железному полу. Вид такой решительный, что становится совсем ясно нечто противоположное — особой решительностью тут и не пахнет. А как же еще, это ведь не Гончие, а всего лишь местные вертухаи, которые страсть как не любят и не желают рисковать собственным драгоценным здоровьем, зато вот попробовать малость самоутвердиться за счет тех, кто не может представлять для них угрозы, — это они любят.
Четыре рожи, на поясах парализаторы, в руках у троих дубинки-электрошокеры, ну а оставшийся несет целый набор, что очень способствует удержанию человека в безопасном состоянии. Гравикандалы… Прелестная штука по своей эффективности! Одел по «браслетику» на руки и ноги, со специального пульта подал необходимую мощность и вот уже на каждой конечности висит кило по двадцать или сколько там еще может потребоваться. Экзотика, конечно, весьма дорогостоящая и редко используемая, но в Игре используют еще и не те достижения прогресса.
А вот это уже совсем грубо и по-хамски… Прорычав какое-то маловразумительное оскорбление, один из охранников отвесил мне увесистую оплеуху, вроде бы он упомянул мою недостойность быть гражданином Республики. Ха, я на эту «честь» вроде бы и не напрашивался, хотя ему это точно невдомек. Но позволять себя бить — не мое амплуа. К мазохизму я отношения точно не имею, ни одного приступа замечено не было за всю добрую четверть века. А значит что? Правильно, надо сие оскорбление малость вернуть обратно. Или не малость, а, напротив, весьма даже с увесистыми процентами, которые успели набежать за длительное время с момента получения оплеухи. Да, именно длительное, поскольку мне невыносима сама мысль о подобном хамстве, что какая-то незнакомая и примитивная тварь приложила лапу к моему лицу с самыми злостными целями. К тому же собственно рукоприложитель несколько… позапамятовал, зачем сюда явился и что послужило поводом.
Повод — освобожденные ноги, одна из которых сейчас и врезалась ему прямиком в область нижней анатомии. Хорошо врезалась, душевно, острым носком окованного никелированной сталью ботинка. Обувь с меня ведь снимать никто не собирался… Грамотный же удар в ту самую область очень резко сказывается на здоровье попавшего под раздачу субъекта. Банальная, давно всем известная истина, но далеко не каждый видел ее реализацию на практике.
Скорчившееся на полу тело, извергающее из себя утробный вой пополам с блевотиной и вот-вот могущее окочуриться от болевого шока… Преотвратное зрелище, я и не думал, что это будет так противно. Мерзко на душе, гадко, и в то же время я великолепно понимаю, что поступить иначе тут никак нельзя. Спустишь хоть один удар, пойдешь на компромисс с собственной честью и все, прости-прощай, покатишься вниз по наклонной, ведущей прямо в болото с тиной и жирными лягушками. Ударивший тебя с целью оскорбить, унизить должен ответить за это. Жестокий закон, закон жестокого времени. А у нас время гуманизма на дворе вроде бы… Так? Э-э… нет, не совсем так. Как же тогда сочетаются с этим гуманизмом сама Игра, хамы-вертухаи, упивающиеся собственной властью социоэтики и прочая шобла? Сочетаются, но только с тем образом, где во главе угла не абстрактный гуманизм, сберегаемый для широких масс, а лицемерие, ханжество, притворство тех, кто стоит на вершине.
М-да… А вот остальные трое охранников сперва было отшатнулись, изумленно и с некоторым испугом глядя на своего приятеля, что корчился у их ног, но спустя несколько секунд несколько пришли в себя. Осмелели, гаденыши, поняв, что я собственно так и остаюсь практически в полной неподвижности. Оскалившись, один из них начал обходить «кресло», к коему я был прикован… Кстати, никто из этих людей так и не удосужился хоть как-то попытаться помочь своему приятелю, пострадавшему от моих щедрот как бы не до увечья.
— Стоять, — спокойный, не слишком приправленный эмоциями голос Холбика произвел впечатление разорвавшейся гранаты. — Этот человек является участником Игры, он под защитой Республики. Или кто-то из вас хочет занять его место?
Желающих не нашлось, что меня не слишком и поразило. На Игру они любят смотреть, делать ставки, но вот становиться ее участником им как-то не слишком улыбалось. Там ведь и убить могут, причем вероятность этого… ну да я уже говорил. Новый приказ — и оставшиеся трое засуетились несколько в ином стиле: один из них связался с медработниками, двое других так и вовсе вымелись за дверь. Впрочем, сожалеть об их уходе я опять-таки не собирался.
— Так вы собирались переместить меня в информаторий, мистер Холбик? Если да, то у меня нет насчет этого никаких возражений.
— Неужели?
— Иронию, звучащую в вашем голосе, позволю себе считать неуместной, — нарочито бодро усмехнулся я, хотя мутило меня от происходящего всерьез и качественно. Не готов я, как оказалось, к такому жестокому натурализму. А деваться некуда, приходится становиться более холодным, жестоким, бесстрастным и циничным. Иначе шансов и вовсе не останется. — Для меня нет ни малейшего смысла проявлять агрессию к вам лично и вашему персоналу. Конечно, это верно лишь до тех пор, пока не пытаются каким-либо образом повредить мне. Неважно, физически или же психологически. Ну а этот пытающийся вырыгать свои потроха и завывающий кусок мяса ударил меня, предполагая, что я беспомощен и не смогу ответить должным образом. Он ошибся.
Меж тем к покалеченному наконец прибыла не очень то скорая медицинская помощь. Краткий осмотр, несколько озабоченных фраз и его мигом утащили на каталке, вкалывая какие-то препараты и очень сильно суетясь. Насколько я понял из обрывков фраз, шансы выжить у него были не самые высокие, ну а о возможности в ближайшее время встать на ноги речи и вовсе не шло. Не я это придумал, не я…
— Так ты хочешь дождаться начала Игры и только тогда проявить свою преступную натуру?
— Не лицемерьте, Холбик, вы можете поберечь запасы ханжества и сахариновой морали для тех, кто их оценит. Мне же они — как волу сухая кость… Нечто совершенно никчемное и полностью бесполезное. Игра для вас всего лишь средство власти, для ваших Гончих — возможность пощекотать нервы, почувствовать себя не абстрактными «гражданами Республики», а охотниками, воинами. Ощутить кровь, страх, смерть… Или, на худой конец, просто выпустить из глубины души то, что так долго и тщательно подавляется окружающей средой, всеми проповедями с экранов. Ты знаешь это не хуже, а гораздо лучше меня, Холбик. Мы оба знаем это, ты и я. Так что не надо разводить тут долгие беседы…
