На душе немного неспокойно, как ни крути, продал чью-то память, труд человека, который к тому же немало рисковал — фотоаппарат на режимном объекте в время несения боевого дежурства с ядреными бомбами на борту, это, знаете ли… Но в целом — самочувствие терпимое, не на выпивку, в конце концов, деньги, а на спасение двух не самых плохих людей.
Покинув гостеприимные стены, заруливаю в ближайший обменник, расположенный в супермаркете. Прошу добродушного старичка поменять мою пару соток, мол «паспорт дома забыл, путевки нужно выкупить срочно» — благо турагентств тут немеряно. Ненадолго задерживаюсь у прилавков и выскакиваю на улицу.
Раскаленное лето с размаху бьет по затылку, но я быстро прячусь в прохладное нутро первого же попавшегося такси. Подкатив к скверу, прошу водителя посигналить. Тот, опасливо косясь на парадное крыльцо экс-резиденции киевского генерал-губернатора, облепленное людьми в синей форме и без, все же пару раз коротко гудит. Скучающая над бокалом с апельсиновым соком Мила поднимает глаза. Опускаю стекло и призывно машу.
Дождавшись, пока девчонка угнездит свои мослы рядом со мной на заднем сиденье, вручаю ей бутылочку «Колы». Сам дергаю колечко на банке «Будвайзера», делаю долгий глоток и командую:
— Шеф, давай к Шулявке.
— Это мы куда? — спрашивает Мила. Она уже выхлебала свою «Колу» и ищет, куда бы пристроить пустую тару.
— Экипироваться, — отвечаю я. Забираю многострадальную бутылку и засовываю в карман на спинке переднего кресла. Ловлю в зеркале косой взгляд водителя. Да ты хоть обсмотрись! Говорю Миле, тихо, чтобы только она слышала:
— Нужно, как нынче говорят, кардинально сменить имидж. Так что, тебе сверхзадача на ближайшие полчаса. Подбирай или выдумавай такой себе внешний вид, чтобы и лучшая подруга не признала.
Девчонка кивает и откидывается на спинку сиденья. Остаток пути она молчит, иногда шевеля губами. Походу, осмысливает перспективы.
Машина сворачивает с проспекта и ныряет под мост. Нас окружает пестрота торговых палаток. Продавцы, правда, выглядят пооднообразнее. Оттенков физиономий много, но почти все представляют собой вариации на тему черного. Здесь, под эстакадой узловой авторазвязки, располагается неоднократно горевшая «Африка-Шулявка». Самый большой в городе секонд-хендовый базар. Ну а название откуда — достаточно вокруг посмотреть. Филиал Нигерии, блин.
— Здесь? — уточняет таксист.
— Ага! — киваю я. — Сейчас, шеф, пять минут, и экипаж освободим.
Таксист кивает в ответ, и, отбивая пальцами на руле в ритм попсе, доносящейся из колонок, смотрит вдаль, делая вид, что не косится в зеркало. Грохнуть его, что ли?
Гоню от себя нехорошие мысли и ныряю в море уличной торговли. У негров пару тысяч обменять можно запросто безо всякого паспорта. Вручаю девчонке увесистую стопку гривен. В довесок наскоро провожу инструктаж. Как себя вести, где ждать, и что бананами продавцов лучше не дразнить. Они обижаются.
При виде такого количества денег глаза у Милки округляются до неестественной величины, но девчонка быстро берет себя в руки. Судя по прищуру, план действий готов…
Проследив, как девчонка скрывается в нескончаемом лабиринте прилавков, приодеваюсь и сам. Маскарад мне особо не нужен. Поэтому, джинсы, реглан и политкорректный блайзер со стилизованным под иероглиф признанием в любви к городу Ново-Йоркску…
Прощай, Америка, йоу!
Где не был никогда, йоу, браза!
Вместо растоптанных кроссовок, из-за которых до сих пор немного прихрамываю, беру себе тяжелые треккинговые ботинки. В таких и по бездорожью бегать удобнее, и рантованной подошвой засветить (особо вспоминая драку с амбалом в Русе) — самое то. Следом беру дешевенький рюкзак. Такой, чтобы не жалко выкинуть было. Мне-то он нужен на сегодняшний день, не дольше. Если, конечно, то, что треба, найти смогу. Смог! Подготовка завершается серией перебежек по ближайшим ларькам с вывеской «мобильная связь».
Теперь пачка гигиенических салфеток и визит в ближайший общественный сортир, где я «моюсь», а то в приличном обществе не показаться — несет от меня, как от… даже не знаю, собственно. Как от лошади, наверное. Или кабана. Ну вот, можно и переодеться. Старое рванье в пакет и мусорный бак, полпачки жвачки в пасть, вместо чистки зубов и чтобы хоть чуть-чуть отбить застарелый перегар. Все, можно сказать, переродился.
Милка, негодяйская ее жо… задница, опаздывает на тринадцать минут. Я начинаю волноваться, прикидывая, где и как теперь разыскивать заблукавшую девицу, при этом, не скатившись в карательный рейд супротив «баклажанов». И вдруг до меня доходит, что существо, которое уже пару минут мелькает перед глазами, и есть моя русинская напарница.
Приказ исполнен буквально. Узнать ее можно было только по не изменившейся моторике движений. Бесформенные штаны в «городском камуфляже», какие-то сверх-продвинутые кроссовки на толстенной платформе и с длиннющими шнурками, поверх всего этого — синяя футболка чуть не до колен, с отвратительными рожами. А еще стала понятна причина опоздания. Русые волосы Милы изрядно потеряли в длине, став радикально черного цвета и заплетясь в косички-дредды.
Да уж, с поставленной задачей Мила справилась отлично! В нынешнем ее виде опознать в этой то ли рэперше, то ли еще какой анимешнице, бывшую провинциальную замухрышку практически невозможно. Подростковые мослы скрылись за мешковатой одеждой, а с новой прической веснушки и чуть оттопыренные уши стали смотреться очень стильно и… мать твою, сексуально…
«Было!» — обреченно понимаю я, в очередной раз тщетно стараясь припомнить подробности той злополучной ночи. Шоппинг отнимает остатки сил. Мы устраиваем праздник живота прямо на базаре, расположившись у киоска с псевдокавказской жратвой. Трубы у меня уже не горят, а мерзко тлеют, распространяя по организму мерзопакостную вонь. Однако дел еще дохерищща и я, кое-как собрав остатки воли, отказываюсь от ста грамм под корейскую морковку. В преддверии дальнейших дел полезнее будет ограничиться банкой пива. Правда, вредные привычки одолевают, и в себя я заливаю ноль пять Балтики-девятки, в которой спирт с кукурузной патокой смешали прямо на производстве…
Голод отступает, и я снова приступаю к инструктажу. С очень своевременной темой «применение средств мобильной связи для лиц, находящихся в розыске.»
— Синий, — объясняю я Миле, сидя на парапете и доедая второй шаурмень, — для разговоров с внешним миром. Держи поближе, и, если что, сразу выбрасывай. Лучше в речку. Ну или в канализацию, там запеленговать еще сложнее будет. А этот, красный, прячь поглубже. Это исключительно со мной связываться. Ну или для каких совсем экстренных случаев. Денег на счету немного, но если в Париж не звонить, то хватит.
