дел. Да и не могли неофиты ничего серьезного, кроме как управлять вихрями на ладошках.
Апелиус сходу выделил третью магию: магию законов этого мира, в котором сваренное Ларрой на коленке зелье за сутки поставило меня на ноги. Мол, сюда могут входить алхимия, зельеварение, големостроение и артефакторика. Я вежливо поддакнул, что это действительно тянет на магию, потешил эго старого архимага и отложил вопрос третьей магии в долгий ящик.
Вихрь на ладони за последнее время окреп, но по-прежнему оставался для меня максимумом. Тринадцать способов скрыть магию тоже были выучены, но пока мне некуда мне было их применять. И практиковаться я тоже не мог: все тринадцать способов требовали рун, а у меня пока не было стартов на покупку алхимических порошков. Поколебавшись, я решил тратить время на более полезные занятия: физические упражнения и учебу Каэльской рунописи, основного языка заклятий. Время — это тот самый ресурс, которого мне недоставало.
За две недели я успел сделать невероятно много. Молодой организм позволил мне взять невероятный темп работы: я с неохотой отвлекался на еду, сократил сон до пяти часов, и учился, тренировался, каждую свободную минуту занимал полезными делами. Я позволил себе отвлечься от учебы единственный раз: когда Амир предложил мне поиграть в Рао Галдан. Тогда я уделил игре ровно тридцать семь минут: выиграл у одногруппников семь серебрушек и ушел. На монеты купил бумагу и некоторые писчие принадлежности в местной лавчонке. Содрали с меня втридорога, но протестовать и качать права я не стал: конкурентов у этой лавки не было. Злить продавца и терять право на покупки я не хотел.
Когда я не читал книги в библиотеке, не учил руны и не махал мечом на тренировочной площадке, я пытался сблизиться с неофитами — старожилами. Ненавязчивые расспросы, попытки узнать о правилах возвышения и о неписаных традициях заканчивались крахом. Неофиты оберегали тайны школы, как послушные отличницы — девственность. На любой работе опытный трудяга может подсказать новичку нюансы труда, чем сэкономит немало времени, но здесь меня просто игнорили. Возможно, языки могли бы развязать старты, но я был нищ.
Я и к Эраму сходил, в попытках узнать хоть что-нибудь. Бароны и виконт все время проводили на тренировочной площадке. Эрам выглядел задолбанным: пацан осунулся, похудел.
— Я знаю не больше тебя, Нильям. В школе узнать о местных правилах гораздо легче и дешевле, чем вне нее. Поверь, моему отцу пришлось очень многое отдать за ту информацию, которая помогла мне выбрать наставника, но сейчас мы с тобой на равных. Ищи друзей среди давних неофитов, расспрашивай их. И самое главное — не упусти времени. Окно, в которое можно стать адептом, не очень велико.
Теперь одну из стен моей комнаты украшали листы с начерченными на них Каэльскими рунами. Я смотрел на листы в краткие минуты отдыха, когда голова болела от перенагрузки. Я засыпал с мыслями об учебе, просыпался с этими же мыслями и даже во сне спорил с увиденными днем людьми о исторических личностях и методах сокрытия заклятий.
Отец Нильяма, пока не сбежал от жены, любил повторять: "Человек создан трудиться. Ты покоришь любую гору, если приложишь достаточно труда, сынок, вспашешь любое поле. Чем больше сил и труда ты вложишь в дело, тем скорее получишь желаемое."
Откровения селянина не стали для меня сверхистиной, ведь я думал точно так же. Чем больше ты трудишься, чем больше вкладываешь в себя, тем лучше ты станешь понимать предмет и скорее достигнешь в нем успеха. У меня есть мозги, есть знания, которые требуется перевести из книг в мозги. Я вгрызался в этот гранит науки, откусывал от него куски и жевал. Я стал живым памятником усердию!
И спустя пролетевшие как миг две недели учебы, произошло то, чего я меньше всего ожидал: я начал совершать глупейшие ошибки.
Апелиус выступал моим ментором: помогал в учебе, но только по моим просьбам и без использования аналитического заклинания. Первую ошибку я совершил, когда архимаг задал мне начертить по памяти руну-условие, обозначающую часовую длительность. Я уже выводил на листе последние завитушки, когда архимаг скомандовал:
— А ну-ка стоп!
Я послушно замер, не дочертив.
— Посмотри внимательно на руну. Что видишь?
Я изучил начерченное, но не заметил никаких ошибок, о чем и сообщил.
— Если ты собираешься начертить руну забвения, то ты правильно чертишь. Но на руну отложенного срабатывания результат совершенно не похож.
Дьявол! Я взмок от осознания допущенной ошибки. Ладно бы руны были похожи, но нет — они отличались, как слова "земля" и "журавль".
— Кажется я знаю, что происходит, — сказал архимаг, — По-моему, тебе следует отдохнуть. Ты взял неплохой темп, но сгоришь, если попытаешься его поддержать. Знаешь, учиться в твоем темпе — это как держать на вытянутых руках тяжелую книгу. В первую минуту справляешься, а потом руки опускаются все ниже. Ты вертишься, как червь на сковородке, но руки продолжат опускаться, пока не замрут почти параллельно телу. Но если поставить себе цель и выполнять определенные нормативы, сможешь держать планку и не перегоришь.
— "Перегорю"? Что это?
И Апелиус объяснил мне важность отдыха. Для меня это стало откровением: в прошлой жизни я не впахивал с таким усердием, как в этой. У меня была четко определенная норма, больше которой я не делал. Ильмсхур — четко выверенная планета: за тобой наблюдают специальные программы, которые в зависимости от твоего физического состояния определяют твой рабочий график на год, месяц, неделю. Если ты морально устал, станешь работать меньше. Если здоров и полон сил, норма увеличится. Нильям вообще привык трудиться от петушиного крика до захода солнца: в деревне много работы. Пацан с малых лет привык к труду. А вот интеллектуальный труд чуть было не подкосил это тело: у меня сорвало тормоза и я начал пичкать информацией хрупкий подростковый мозг, который раньше размышлениями не баловали. Я терпел головную боль и не придавал ей значения, но Апелиус заверил меня, что стоит послушать организм и дать ему отдохнуть.
Сперва я принял объяснения архимага за бред.
— Глупо отдыхать, когда можно работать, — возразил я, — Я чувствую себя хорошо: готов хоть сейчас пробежать на скорость сто метров. Кстати, да, пойду-ка я мечом помашу. Отец говорил: смена труда — есть отдых.
— Труд убивает, если он в таких нездоровых количествах, — возразил Апелиус, — Твой энтузиазм к обучению меня напрягает. Я не имею ничего против роста над собой и самосовершенствования, но ты перегибаешь палку. Не замечал, что горожанки, которые старше твоей матери на десяток-другой лет, выглядят, как и она? Морщины на шее, лице и руках, варикозные
