видела, – это прозвучало скорее как мысли вслух, нежели обращение ко мне.
Джонни повернулся ко мне и кивнул головой, спрашивая, стоит ли ему силой обеспечить нам проход. Я не знал, что ответить, однако мне и не пришлось. В то же мгновение за спиной раздался стук тяжелых ботинок по полу, пока мы отвлеклись на девушку: спецназ обошел нас сзади.
Девушка подняла ладонь вверх.
Я нутром ощутил на себе прицелы и медленно развернулся. Мы были на мушке у троих вооруженных автоматами людей, которые ждали приказа от своей миниатюрной начальницы.
Джонни убрал руки от кобуры и поднял их вверх.
– Руки, – прошептал он.
Я последовал примеру своего охранника и поднял обе руки над головой, не понимая, почему нас до сих пор не уложили лицами в пол.
Девушка все продолжала изучающе смотреть на меня. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не внезапно раздавшийся звон пожарной сигнализации по всему зданию. Видимо, Джонни-старший все-таки выцепил момент для своей диверсии.
Одновременно произошло два события: я сделал резкий рывок вперед, а девушка выкрикнула короткое:
– Не стрелять!
Поздно. За спиной раздались выстрелы. Не знаю, как там Джонни, а мое левое плечо обожгло болью. Впрочем, бегать с травмами различной степени тяжести в последнее время становилось моим хобби. Лишенный всех чувств, я слышал, как гулко забилось мое сердце. Удар за ударом оно наращивало темп. Воздуха стало не хватать.
Я помчался прямо навстречу девушке. Она растерянно отступила назад, словно ее внезапно что-то ярко ослепило. Уже оказавшись прямо перед ней, я готовился сделать рывок влево, но…
Сам не знаю, как это произошло. Внезапно мне просто прилетела хлесткая пощечина, что напрочь сбило мой шаг. Меня увело в сторону. Я споткнулся и упал.
А затем я взял низкий старт – и, увы, под этим я имею в виду не бег легкоатлетов. Следующие пару метров я пролетел на четвереньках, пытаясь встать на ходу. Знаете, как бывает, когда сидишь себе, а потом как резко рванешь, отталкиваясь от земли ногами, коленями и руками. Перебираешь конечностями так резво, что сам не понимаешь, как это у тебя получается.
В таком темпе я бежал еще метра три, когда мне чудом удалось выровняться и подбежать к очередной двери, которая вела к лестнице. Увы, распахнув ее, я взглядом встретился со спецназовцем – тот как раз готовился ворваться внутрь. Он был удивлен не меньше моего, и этой секунды хватило, чтобы я успел быстро пнуть его ногой, отправляя в спуск по ступенькам, и побежать дальше.
Не знаю, какой черт меня дернул это сделать. Пятый этаж, крепкое стекло. Однако, заприметив широкое окно в конце коридора, я решился. В метре от него я вывернулся так, чтобы пробить стекло плечом, а не лицом. На мгновение я заметил удивленно смотрящую на меня Тину: она, как оказалось, была в одном шаге от того, чтобы схватить меня.
«Накидка, кстати, развязалась», – пронеслась в голове не совсем уместная мысль. – «Неудобно как-то перед девушкой».
И… Это случилось. Разбилось стекло, звонко и оглушающе. И вскоре я понял, что лечу вниз.
Пятый этаж. Подо мной как будто пропасть. Приземление должно быть очень твердым. Руки горели желтым, я активировал «Рвение». Если я правильно все понимаю, то навык должен уменьшить силу удара при падении.
Я едва успеваю сгруппироваться и приземляюсь на ноги. Чувствую острую боль. Невыносимую боль! Ноги не удерживают меня – и я падаю на руки. Стреляющая боль в плече, куда меня подстрелили. Кричу. Ползу. В ушах гул. Ползу. Едва держусь в сознании, чертов болевой шок. Но ползу. Все еще ползу.
Потом с двух сторон меня подхватывают под руки. Тащат куда-то в сторону. Черт, упираясь лицом в землю, я даже не вижу, кто это. Пытаюсь вырваться, кто бы это ни был. Больно. Тщетно. Меня крепко держат.
Я нашел силы поднять голову вверх только для того, чтобы увидеть людей в форме, столпившихся вокруг меня, и Тину с ее лазурными глазами, выглядывающую из разбитого окна. Мне почему-то захотелось как-то иронично пошутить про себя, но вдруг где-то за спинами спецназа раздался рев автомобиля. И не одного.
Еще пара секунд – и на дороге показались два черных внедорожника, за которыми последовала колонна из седанов того же цвета с ревущими моторами. Громко заскрипев тормозами, они остановились прямо возле нас. Люди с автоматами, что удерживали меня на земле, встрепенулись и направили стволы на кортеж, не понимая, что происходит.
– А вот и кавалерия.
Ночной воздух освежал: пахло резиной, пылью и порохом. Я едва нашел в себе силы осмотреться по сторонам, пока меня бесцеремонно тащили под руки два силовика.
Насколько мне было видно, все здание клиники было оцеплено. По всей округе перемещались вооруженные люди, меняя позиции и нервно переговариваясь по рации. Их количество давало понять, что внутрь клиники сейчас кто попало не пройдет. Вот только ряд машин, который так дерзко ворвался на охраняемую спецназом территорию, уж никак не мог быть «кем попало».
Затем все замерли, как будто по щелчку. Они встали стеной – между мной, клиникой и группой автомобилей. Нацелили автоматы на черные авто. Те прожигали нас светом включенных дальних фар.
Повисла тишина.
Все ждали, кто выйдет из машин. И я в том числе. Я надеялся, что это приехал Фридрих, вот только ему неоткуда было бы взять такое количество людей в столице. Одну, две, ну, может быть, три машины он смог бы поднять по сигналу. Но сейчас я увидел самую настоящую клановскую гвардию из дюжины машин.
Почти синхронно фары потухли и двери распахнулись. Из машин выходили люди. Все как один одеты в черные костюмы, ни на одном из лиц не был виден даже проблеск страха при виде нацеленного прямо на них оружия. Казалось, они знали, что никто не посмеет стрелять. Или просто не боялись пуль. Узнаю этот стиль. Только у нашей породы самопрезентация возведена в абсолют. Правда, клан все-таки не мой.
С некоторым опозданием двери открылись. Из машины показался высокий мужчина с короткими светлыми волосами и прошелся по округе тяжелым взглядом. Рассерженно нахмурившись, он встряхнул рукой и сделал первый шаг вперед – навстречу людям с автоматами. А затем второй и третий. Каждый его последующий шаг отдавался колебаниями воздуха – он шел спокойно, мощно. Он надвигался на силовиков, словно гора, уверенный в том, что никто не посмеет начать огонь. За ним реальная сила, что сметет строй полицейских,
