— Что с тобой? — испуганно спросила она. — Как ничего, если ты меня не слышишь?
— А что случилось? — спросил он и только после этого обратил внимание на стоявших в комнате людей.
— Прибыли французы, — объяснила мать. — С ними женщина из МЧС.
— Четверо, — пересчитал юноша. — Десять человек в одной квартире. Ладно, их могло быть и больше.
— Вставайте, молодой человек! — обратилась к нему пожилая подтянутая женщина в гражданском. — Я вас сейчас познакомлю с новыми жильцами и уйду. Они у меня сегодня не одни. Да, этот стол придется убрать. Детям для отдыха выделили надувные матрасы, а здесь для них недостаточно места.
— Вы можете идти, — встав с тахты, сказал ей Олег, — мы познакомимся сами. Стол тоже уберем, сейчас я его разберу.
— Они не знают русского языка, — возразила женщина.
— Здравствуйте! — перешел он на французский, обратившись к стоявшим в стороне квартирантам. — Мы вас сегодня не ждали, поэтому мне нужно время для того, чтобы освободить комнату от своих вещей. Заодно разберу стол, чтобы было место для матрасов. А вы пока повесьте куртки в прихожей и садитесь на тахту. У вас есть тапочки?
— Нам было не до тапочек, — ответил удивленный глава семьи. — Разве их нельзя купить здесь?
— Потом купите, а сейчас я вам дам наши, — тоже по — французски сказала мать. — У нас есть гостевые.
— Вам повезло, месье, что здесь говорят на вашем языке, — на хорошем французском сказала довольная работница МЧС. — Я ухожу, а вы первым делом прочитайте те бумаги, которые вам дали. Если будут проблемы, которые не сможете решить сами, звоните. Там указаны номера телефонов.
Она ушла, а французы сняли свои куртки и сапоги, обули выданные тапочки и вернулись в гостиную.
— Давайте знакомиться, — предложил юноша. — Меня зовут Олег, а мою маму — Татьяна Владимировна. Такое обращение не в ваших традициях, но Россия — это не Франция, здесь многое делают по — другому. Если старшие разрешат обращаться к ним по именам, значит, обойдемся без отчеств. Сейчас в квартире больше никого нет, но в ней живут еще четверо. Это мои отец и сестра и наши гости с севера, с которыми вы познакомитесь вечером. Да, наша фамилия Поливины.
— Я Андре Мюрай, — сказал мужчина. — Это моя жена Валери, а это дети Марк и Жаклин. У нас действительно нет ваших отчеств, поэтому я не против обращения по именам, хоть оно не используется в общении с малознакомыми людьми…
— Мы с вами скоро очень хорошо познакомимся, месье Мюрай, — заверил его Олег. — Когда люди постоянно трутся спинами, такое знакомство — дело нескольких дней. К нам совсем недавно поселили семью с севера, так они для нас уже как родные. Вам я родственных отношений не обещаю…
— Олег! — одернула его мать. — Как ты себя ведешь! Извините, месье Мюрай.
— Называйте меня просто Андре, — с улыбкой поправил ее француз. — Мне проще называть вас Татьяной, чем каждый раз добавлять отчество, которое сразу даже не выговоришь. А за сына можете не извиняться. Я его прекрасно понимаю. Сам бы на его месте не испытывал радости.
Француз Олегу нравился, с отношением к его жене он пока не определился, а вот дети… Они явно испытывали к хозяевам неприязнь и даже не пытались ее скрыть. Андре было лет сорок, и он немного напоминал актера Гафта. Его жена могла похвастать хорошей фигурой, но лицо было слишком грубым. Пока она была растеряна и молчала. Жаклин он бы дал лет пятнадцать, и она очень походила на мать. Такие же красивая фигура и не радующее глаз лицо. Марк был на год младше сестры, и его единственного из всей семьи можно было назвать красавчиком. Красивое лицо, густые черные волосы и хорошо развитое для четырнадцати лет тело. Наверное, он занимался каким — то видом спорта.
— Я не понимаю, как здесь можно жить? — спросил Марк отца.
— А что тебя не устраивает? — насмешливо сказал Олег. — Светло, тепло и мухи не кусают. Вам дали самую большую комнату в квартире со всеми удобствами. Знаешь, у нас из — за вашего приезда уплотнили не только жильцов, но и школы. Так вот, ты должен быть благодарен за то, что тебя поселили сюда, а не в одну из них. Там должны сделать столовые и есть общие туалеты, а семьи будут селить в классные комнаты человек по сорок в каждую. Здесь мы будем мимо вас ходить, а в школах вашим соотечественникам придется жить толпой. И это года на два или три.
— Я с тобой не разговаривал! — буркнул он.
— Невоспитанные нынче пошли французы, — обратился юноша к матери. — Ведут себя так, как будто это мы взорвали их станцию или незваными приехали к ним отбирать комнату.
— Помолчи, Марк! — прикрикнул на сына Анлре. — Мне за тебя стыдно!
— Нет, пусть он скажет, — повернулся к французам Олег. — Что тебя не устраивает?
— Тесно, — ответил Марк, — и комната проходная.
— Тесно, но жить можно, — сказал юноша. — Тебя никто не заставляет все время здесь сидеть, и вы наверняка будете учиться. А проходная… Думаешь, было бы лучше, если бы вы ходили через нас? Эта квартира не предназначена для проживания нескольких семей, но что делать, если нужно спасать двадцать миллионов жителей нашего севера и еще больше вас и немцев? Причем вас вполне могли устроить на родине, а вместо этого сбагрили нам!
— Вам за нас заплатили! — в первый раз сказала Жаклин.
— Много нам за них заплатили? — спросил Олег у матери и опять повернулся к семье Мюрай: — Я этой платы не видел. Ваши евро сейчас ненамного дороже туалетной бумаги, а большая часть техники будет использоваться для строительства ваших же квартир. Если от вас и будет какая — то польза, то еще очень нескоро, а нас уплотнили сейчас. И учти, что у меня нет никаких оснований для того, чтобы относиться к вам с симпатией. Франция была и, наверное, останется нашим потенциальным противником, причем полностью по вашей вине. Ваш ЕС развалился, но блок НАТО остался. Я думаю, что вы простите американцев, и пройдет не так уж много времени, когда НАТО опять возьмет на щит российскую угрозу, будет обвинять нас во всех смертных грехах и двинет к нашим границам свои базы. Еще и вас постараются использовать, чтобы ударить нам в спину. Видно же, как вы к нам относитесь, только у твоего отца хватает ума это скрывать, а у тебя и твоей сестры — нет!
— Обидные, но во многом справедливые слова, — сказал Андре. — Только вы ошибаетесь, когда так говорите обо всех французах. Многие относятся к вам с симпатией, несмотря на то, что пишут в газетах и показывают телевизионные каналы.
— Ладно, извините, — сказал юноша. — Надеюсь, что после жизни с нами ваша симпатия никуда не исчезнет. Подождите, я сейчас подготовлю комнату, а потом разложите вещи. Их у вас немного, так что должны поместиться в шкафу.
