К десятому этажу мы окончательно завязли в позиционных боях. Баррикады возникали едва ли не на каждой лестничной площадке, причём далеко не всегда они были из материалов, которые легко удавалось прожечь. Нам стали попадаться стационарные энергетические щиты, на преодоление которых приходилось расходовать поистине чудовищное количество энергии. Защитники просто не могли предусмотреть такой укрепрайон заранее, они явно создавали его здесь и сейчас! Я лихорадочно думал. После очередного прорыва один из китайцев тяжело привалился к стене. Я только сейчас отметил, что весь его правый бок выгорел от лучевого удара. Эта картина стала последней каплей, в мозгу что-то щёлкнуло, вставляя на место последний недостающий фрагмент мозаики рассуждений.
Клинком я вспорол стальную дверь лифтовой шахты, посмотрел вверх. Так и есть: двумя этажами выше застыла грузовая платформа, как раз сгружающая очередную генераторную систему. Внешники сделали лифт основой тыловых коммуникаций! Не теряя больше ни секунды, я ударил. Энергетический импульс разметал платформу на куски, вниз посыпались не до конца разгруженные антигравитационные плиты с ящиками и футуристического вида аппаратами. Снизу, им навстречу, тут же устремилась новая платформа. Очередной удар заставил и её разлететься в клочья, задев и часть опасного груза. Следующие несколько минут я долбил энергией, как заправский лучемёт. Платформы одна за другой уходили в небытие. Потом я сделал паузу, и, скомандовав китайцам прорыв, рванул на очередную баррикаду.
Дальше я долбил лифтовые платформы не огульно, а лишь когда они пытались доставить очередной свой смертоносный груз. Теперь вниз то и дело отправлялись ошмётки инопланетных аппаратов, космодесантники в выгоревшей от моих ударов броне, даже люди без брони, в серых, явно технических, комбинезонах. Отражение нашего штурма превратилось для защитников в ещё большее преодоление, чем для нас самих — сам штурм. Они больше не могли ничего планировать, не могли оперативно доставлять необходимые подкрепления и ресурсы. Началась настоящая война, в которой всё решали люди, а не коммуникации, и что-то мне подсказывало, что мы с китайскими мечниками имеем в этой борьбе все шансы на победу.
Однако вскоре мы осознали, что самым сложным в штурме были вовсе баррикады и даже не космодесантники — самым сложным оказалась чудовищная нагрузка на мышцы ног из-за стремительного подъёма на нереальную высоту. Меня выручала клокочущая в теле энергия собственных полей, которые на время работы давали организму дополнительный импульс выносливости. Китайцы держались за счёт многолетней, едва ли не с младенчества, привычке к чудовищным физическим нагрузкам. Они пёрли наверх, как эдакие кролики из рекламы батареек. И кто после этого скажет, что сделанное в Китае служит меньше европейского? Как минимум к самим китайцам этот косный тезис был не применим. Но выносливость выносливостью, однако даже мы нуждались хотя бы в коротком отдыхе. Таким отдыхом становились отдельные скоротечные сражения, позволяющие ненадолго выключиться из бесконечной гонки по этажам, дать отдых натруженным ногам, запустить тело в ином ритме.
На трёхсотом этаже мы не стали задерживаться и обозначили прорыв наверх. Традиционно спалили электронику на три этажа выше, изобразили движение ещё выше, на триста третий, а потом резко сменили направление движения.
Трёхсотый этаж. Почти километр над земной поверхностью. Здесь не было никаких управляющих контуров, не было штаба защитников, зато было нечто куда более важное для нас. Пока китайцы, после совместной зачистки этажа, возвращались к казавшейся бесконечной лестнице, чтобы уже самостоятельно пробиваться наверх, я с любопытством осматривал обширный бассейн, заполненный жидким металлом. Бассейн имел форму бублика, центр которого занимала сложная управляющая конструкция футуристического вида, а по жёлобу, «телу» бублика, сновали потоки металла — бликуя в искусственном свете помещения. Эта часть башни была её подлинным сердцем, являясь демпферной зоной. Один фундамент в принципе не способен удержать столь масштабную конструкцию, и именно для этого пришельцы использовали систему демпферных зон, которые ежесекундно участвовали в балансировке грандиозной конструкции. Любое колебание поверхности земли, сильнейшие ветра — всё это уравновешивалось течением сверхтяжёлого инопланетного металла в бассейне.
Я отошёл чуть подальше от края, окутался самым прочным из доступных мне полей, и ударил. Металл вскипел, а потом стал испаряться. Когда его уровень достиг критической отметки, из центральной зоны ударили гейзеры резервного вещества. Следующий удар расплавил эту часть конструкции, и уже она стекла в бассейн бесполезным для его основного назначения металлом. Несколько секунд я наблюдал за агонией некогда сложного механизма. В принципе, работа была уже сделана, но я на одной интуиции, на всякий случай, ещё и прожёг в стенке бассейна огромную дыру. Ворвавшийся в помещение порыв ветра всколыхнул волосы и едва не опрокинул вставшего на пути смертного. Мне стоило немалых трудов удержаться на ногах. Снаружи на такой высоте было совсем не живописно и не радостно — там царили ветра, и наблюдалось пониженное содержание кислорода. Полюбовавшись ещё несколько секунд на дело рук своих, я поспешил догонять ушедших вперёд боевых товарищей.
Китайцы нашлись на четырёхсотом этаже. Выглядели они неважно. Посечённые осколками, пожжёные выстрелами инопланетных орудий, они, тем не менее, всё так же излучали вселенское спокойствие. Даже клинки в их руках, немного почерневшие от частого контакта с высокими температурами, продолжали хищно щетиниться разрядами. Однако я явственно ощутил «усталость» грозного энергетического оружия. С клинков почти не слетали искры — пробои полей происходили редко, что говорило об их ослаблении. Но со своей задачей эти фантастические продукты чужой цивилизации справились на «отлично». Ну а люди… Люди своим упрямством и целеустремлённостью перещеголяли даже инопланетные механизмы. Ещё пару часов назад я и помыслить не мог, что вшестером, без тяжёлого оружия, мы дойдём до центра управления почти без потерь.
От энергетического удара дверь оплавилась, смялась, скукожилась, и оказалось достаточно просто пнуть её ногой, чтобы она влетела внутрь обширного помещения. Внутри был двухуровневый зал с двумя десятками кресел-коконов. С семи из них на нас смотрели, вжав головы в плечи, технические работники в серых комбинезонах. Сейчас, без всей этой мишуры высоких технологий, они меньше всего походили на богов нового мира. Так, жалкие, затравленные, пышущие страхом люди. Обычные люди. Наверное такими их видели дочери Республики, когда потрошили их крейсера и линкоры. Снаружи — грозные всесокрушающие машины, а внутри — жалкие, боящиеся всего и вся люди. Странно, но сами граждане Республики Ноч в моём воображении никак не вязались со страхом и жалостливостью. Не удивлюсь, если эти дамы даже в рубке управления захваченного вражеским десантом корабля дрались бы до последнего, а в один ряд с валькириями вставали гордые и несгибаемые флотские офицеры. Уверен, принадлежи башни Республике, встреча оказалась бы жаркой.
— Именем Земли! — рявкнул китаец заготовленную заранее фразу на китайском. — Вы виновны перед земным человечеством в подкупе чиновников и бизнесменов, в попытке перехвата власти в национальных государствах Земли, в попытке депортации излишнего, по вашему разумению, населения. Наше решение: смерть!
Пятёрка узкоглазых бойцов грозно надвинулась на пришельцев, но те лишь сильней вжались в свои кресла, так до конца и не поняв, что здесь делают эти странные непостижимые варвары. Удары белых клинков почти синхронно снесли пятёрку голов, а спустя пару секунд такая же судьба постигла ещё двоих. Когда же расправа была завершена, мы принялись кромсать оборудование зала — в надежде вызвать ещё большую сумятицу в системах управления пришельцев. Вот теперь мы точно смотрелись со стороны подлинными варварами — безрассудными, алогичными в своём стремлении уничтожать и крушить всё вокруг.
