Уже через пару часов после падения Башен в стержневых государствах Земли все рода войск были приведены в полную боеготовность. Сухопутные позиционные районы ПВО ощетинились изготовившимися к пуску ракетами, а также призванными слепить космические аппараты лазерными установками; корабли-носители западной системы ПВО стали стремительно выдвигаться в отведённые районы дислокации, чтобы намертво перекрыть своими следящими системами максимальную площадь земной поверхности. Почти на всех космодромах планеты шла авральная подготовка к пускам ракет с военными спутниками на борту. Стратегические подводные лодки вышли в море с полным ядерным боезапасом. Шахтные пусковые установки были приведены в полную боевую готовность. Человечество замерло с занесённым над ядерной кнопкой пальцем.
Под эту вакханалию мне было очень удобно запросить эвакуацию. Уверен, я был в этом не одинок, потому мне не предоставили её сразу. Тогда я, в показной панике, заявил, что могу выйти на собственном челноке и попросил хотя бы предоставить коридор. На той стороне впечатлились и дали наводку и временной отрезок.
Челнок ждал меня на вскрытой ранее базе Республикп, откуда мы с безопасниками извлекли запас фламберов. Я с некоторым благоговением провожал техников из Росатома, перегружавших со своего грузового вертолёта смертоносный груз в недра моей птички. Почти такой же, как у Ди. Ди… сердце на секунду зашлось в заполошном танце паники. Я ведь больше её никогда не увижу! Но, с другой стороны, я и так её никогда не увижу. А так хотя бы не буду мучиться столько лет по Валери. По сказке, к которой прикоснулся, но которая так безжалостно выкинула меня прочь из своих мягких недр.
В гелевом кресле управления было уютно и удобно. Оно тоже было частью сказки — её последним вещественным осколком. По лучу наведения я стартовал. Некрасиво, бездарно — любой пилот плюнул бы мне в лицо, и был бы прав. Вот только я никогда толком не водил этой крохи. Только в самом конце, уже на станции, Ди зачем-то засунула меня в тренажёр, где я научился азам, но их решительно не хватало для перипетий реального полёта. На последних метрах траектории, уже в ангаре, я умудрился сильно приложиться сначала о стенку люка, а затем и об пол при посадке. Эфир встретил меня трёхэтажным матом, я вяло ругнулся в ответ — душу придавила тяжёлая апатия. Перед глазами упорно стоял образ Валери, не желая гаснуть, не желая хотя бы блекнуть, лишаться запредельных по яркости красок. Я поймал себя на том, что даже не удосужился глянуть в обзорный экран, чтобы попрощаться с подарившей мне жизнь планетой. Всё стремительно утрачивало былое значение, всё обесцвечивалось в сознании, и только образ возлюбленной, по которой я бредил все месяцы своего земного существования, упрямо не желал покидать горячечный мозг.
— Аарон, — бросил я в эфир устало.
Сначала думал: выскажу всё, устрою настоящую эмоциональную отповедь, но сейчас хотелось лишь одного — побыстрей выполнить дело и забыться. Навсегда. Смерть — куда лучше сна, после неё не просыпаешься.
— Леон, — ответили мне таким же усталым голосом.
— Включаю голограмму.
— Принял.
Мы смотрели друг другу в глаза. Я был во флиппере, что особенно контрастировало с чёрными мешками под глазами и серым, осунувшимся лицом. Внешник выглядел не лучше, но его чёрно-серый комбинезон хотя бы не создавал такого контраста.
— Что там случилось? Откуда у местных фламберы, и почему они могут ими пользоваться?
— Это были мои люди. Я их готовил.
— Зачем? — вопрос, несмотря на свою важность, был произнесён усталым, безэмоциональным голосом. Пришелец не спрашивал, зачем я готовил своих людей — он хотел знать, зачем я устроил нападение на башни.
— Это была моя сказка, Аарон. Моя личная сказка. Вы ворвались в неё и всё уничтожили. Убили Ли. Она была такой… настоящей. Сильной, уравновешенной, но живой и человечной. Ри… рыжая стерва, но как же она хороша, Аарон! Как экспрессивна, как чувственна! Перед ней можно встать на колени. Ты мне веришь?
— Республиканки?
— Диана… — я пропустил его вопрос мимо ушей. Мои слова не требовали ответа. — Она дралась за меня, как кошка за своего котёнка. Готова была бросить всё, наплевать на эту пресловутую Экспансию, поселиться в любом заштатном мирке. Вы пришли и растоптали мою сказку.
— Кто ты, Леон?
— Это уже не важно. Наверное, всё же, землянин. Я вырос на этой планете, Аарон. Там встретил республиканок, случайно инициировался в их Сфере для фламберов. Б…ть, я хочу обратно в сказку!
— Ты рассчитываешь захватить корабль? Не выйдет, Леон. Четыре энергоплазменных диска держат тебя на прицеле. Зачем ты вообще оплёл полями челнок? Мы превосходим тебя в энерговооружённости.
— Ты так и не понял, Аарон? Я похож на дурака? Думаешь, я не понимаю, что не смогу даже в вашем грёбаном Секторе легализоваться до конца? Что не смогу пробиться к Республике? А если смогу, то не продержусь среди этих бешеных баб и недели, просто не смогу добраться до своих Валери и Дианы?
— Тогда на что ты рассчитываешь?
— Отправиться в ад и забрать с собой всех твоих грёбаных зелёных человечков.
Он всё понял. В самый последний момент понял и уже начал что-то кричать в переговорное устройство, что-то жать, отдавать команды, но было поздно. Я уже отключил поля и одновременно вдавил кнопку своего персонального ядерного чемоданчика. Последовавшая за этим ярчайшая вспышка затмила всё, мною когда-либо виденное. Всё тело, всю его энергетическую часть, скрутило запредельной, нечеловеческой болью — от силы мгновенно высвободившихся чудовищных, непредставимых для человека энергий. Я горел заживо, но при этом отдавал полный отчёт в происходящем. Но так продолжалось лишь несколько мгновений, потом агонизирующее сознание всё же поглотила спасительная тьма беспамятства.
Часть 3. Валькирия
Республика Ноч — не просто аморфное скопление планет и людей. Она имеет свою многовековую историю, обладает огромным опытом социального конструирования, имеет чудовищный запас прочности, как единая цивилизационная общность. Она имеет и свои символы, в которых запечатлелась сама суть Республики, её дух, мятущаяся душа её дочерей. Символы эти — планеты-прародительницы, и масштаб запечатлённой в них памяти сопоставим с величием многотысячелетней космической цивилизации.
Метиллия — планета-прародительница, выходцы с которой именуются метиллиями, ветвью метиллиев. Самая древняя и гордая ветвь Республики, именно её представители стояли у истоков Экспансии, по терминологии Республики — Первого Витка Экспансии. Представители ветви отличаются смуглой оливкового цвета кожей и пепельными волосами. Считается, что и кожа, и волосы носят на себе неизгладимый след влияния открытого космоса. Глаза метиллиев обычно салатовые, серые, чёрные или черные без радужек. Представители ветви обладают недюжинной физической силой, часто превосходя в этом прочие ветви. Характер метиллиев словно запечатлел в себе часть космического пространства — созерцательно-флегматичный, вдумчивый, всеобъемлющий. Именно из метиллиев получаются наиболее сильные и идейные мечницы.
Особенности генофонда, его ярко выраженная доминанта, привели к доминированию метиллиев в Республике. По официальной статистике число генетических наследниц этого рода составляет более 50 % населения, хотя и не все они щеголяют именно пепельными волосами и оливковой кожей. Ветвь не только самая многочисленная, исторически она ещё и самая влиятельная и уважаемая.
Первой встреченной главным героем метиллией была Ли, из-за которой он остался на обречённой космической станции.
Синергия — планета-прародительница ветви, получившей название «снежки». Цвет волос колеблется от огненно-рыжих до медных, с чернинкой. Чаще встречаются именно рыжие, они давят весь генофонд, и от этого типа плюются генетики Ордена, но поделать ничего не могут — они ведь не всесильны. Глаза снежек обычно зелёные, жёлто-зелёные или голубо-серые. Отличительной особенностью ветви служит подвижность, любознательность, энергичность, непоседливость. Игривые в постели, они весьма изобретательны и в другом, куда менее лицеприятном отношении — «беседах» с врагами Республики. Обычно к тайным операциям из-за своего характера не привлекаются, зато незаменимы в десанте и прочих, требующих энергичности, «затеях». Стоит ли говорить, что именно снежки стояли у истоков Эпохальной Революции, сделавшей Республику такой, какая она есть?
