class="p1">— Что, нужен хороший начертатель? — протянула она, лукаво поглядывая на Нергала. — Я могу побыть за него.
— Идеально! — выдохнул я, невольно повторяя любимое словечко Сотота. — Ли, ты нас спасла!
— Не радуйся раньше времени, — тихо проговорила мне Деметра. — Врата будут постоянно разрушать начертания, даже самые сильные. Ей придется постоянно их обновлять, пока энергия начертателя не исчерпается и символы не начнут исчезать быстрее, чем она сможет их восстанавливать. Это, Даня, не спасение, а небольшая отсрочка. И учти: когда врата активируются, никакие защитные куполы, начертания, прикрытия и ширмы уже не помогут. Сияние открывшихся врат полыхнет в небо световым столпом — так, что даже слепые увидят его. Весь Верхний мир будет оповещен мгновенно. И начнется такое… Даже интересно, что именно. Потому что я себе этого представить не могу…
Ли между тем с улыбкой смотрела на Нергала в упор.
Тот недовольно прищурился.
— Кажется, я примерно догадываюсь о цене твоей помощи, — проговорил он.
— Да пошел ты, представитель первого поколения, — с явным удовольствием ответила Ли, блеснув белоснежными зубами. — Да, я беру, что хочу, и кому хочу — отдаюсь. Но не продаюсь. Ни-ка-му. Я пошла работать.
И, эффектно развернувшись, она вдруг надела на голову что-то невидимое. А когда Ли опустила руки, на ее голове позади рожек появились два пушистых кошачьих ушка на тонком ободке. У Нергала зашевелились злые желваки, а Лилит, беззаботно напевая себе под нос какую-то песенку и помахивая голым хвостом, направилась обратно по коридору, пока звук ее шагов не умолк в тишине.
— Она издевается надо мной, или мне показалось? — с тихой яростью в голосе проговорил он.
Я широко улыбнулся.
— Не-а, — протянул я, наблюдая за выражением его лица. И после небольшой паузы добавил. — Тебе не кажется, она точно издевается!
— Вот ведь… сфинкс голозадый, — пробормотал Нергал.
Деметра не вмешивалась в наш разговор. Растирая пальчиком хмурую морщинку промеж бровей, она напряженно думала о чем-то своем.
— Ты правда можешь помочь Дане встретиться с Зевсом? — спросил у нее Нергал, отвлекаясь, наконец, от Лилит. — Не знаю, сколько часов продержится суккуб, так что действовать нужно как можно быстрее.
— И еще домой бы заскочить, — добавил я. — Раз такое дело, надо предупредить парней. Лучше бы им сейчас свалить куда-нибудь из города от греха подальше.
— Тогда пошли к ним прямо сейчас, — Деметра махнула рукой в сторону, и в воздухе открылся портал. Схватив за руку, она потащила меня за собой в портал — и мы очутились в харчевне.
Я ожидал, что в таверне будет шаром покати — все отправятся отсыпаться после такой нервной ночи. Но здесь вкусно пахло свежими булочками, с королевской доски улыбался розовый Лунтик, а на нас с Демкой вытаращились не меньше полсотни ребятишек, которым Ника расставляла на столах молоко в пивных кружках.
При виде меня канал связи у Лёхи сразу похерился, и вместо Лунтика на экране появилась и замерла реклама подгузников.
— Ну и?.. — проговорил он.
Ника тоже напряженно замерла с подносом в руках, и весь ее облик был настолько испуганно-вопросительным, что больше никаких слов и не требовалось.
— Водочки нам принеси, — попросил я ее. — Там же вроде еще оставалось с прошлого раза?
— Водочки с утра? — удивился Лёха.
— А почему не сам? — насторожилась Ника.
— Потому что на посошок самому себе на наливают. Так что принеси нам водочки!
Ника, забыв про поднос на детском столе, всплеснула руками и побежала на кухню.
А я прошел мимо столов, забрал Лёху со стойки и пристегнул к своему поясу.
— Что? — растерянным и счастливым голосом снова и снова спрашивал меня Лёха. — Неужели?.. Я правильно понял, да?
— Правильно. Ты вместе со мной отправляешься на побывку на историческую родину. Хотел же увидеть, как там все теперь стало?
— Хотел… Хотел!!! — радостно вскричал Алекс Длиннобородый, некромант лохматой степени и истинный сын России!
— Дядя, а сказка?.. — с искренним детским огорчением спросил у меня один из зрителей утреннего сеанса, потянув за рукав.
Я посмотрел на него, и с моих уст сорвалась почти архитипичная русская фраза.
— Мальчик, ты не понял. Мы домой летим!
И, повернувшись к лестнице на второй этаж, звучно гаркнул:
— Р-рота, подъем!
Лёха у моего пояса аж закашлялся от неожиданности.
— Ох и голосина, у тебя иной раз прорывается, друг мой. Таким только «изыди!» в уборной кричать…
Ника выставила тарелку с сыром и жареными колбасками, по-быстрому протерла белоснежным полотенцем два стакана и, со стуком выставив их перед нами, плеснула в них водки из пузатой бутыли.
— Вот только лег — и снова ты! — раздался сонный голос Азры. — Что у нас опять случилось? И по какому поводу хлещешь с утра, за здравие или за упокой?..
— Пока не понятно, — хмыкнула Деметра себе под нос.
Я с укором посмотрел на нее и ответил:
— Полундра, брат мой. Час икс, которого мы все ждали, наступил. Так что хватайте самое ценное, запрягайте нечищеных лошадей и валите из города прочь как можно быстрей и как можно дальше! — ответил я, подавая стакан Демке.
Азра аж запнулся на ступеньке.
— Что? Уже?..
— Именно так. Так что тормоши всех, и чтобы через четверть часа здесь никого уже не было.
Азра мгновение помолчал, будто утрясая в голове внезапные новости. И, грохоча сапогами по деревянным ступеням, поспешил обратно наверх.
— А ну-ка все срочно проснулись, в штаны впрыгнули и на выход! — прокричал он, дубася кулачищем по закрытым дверям.
Мы с Деметрой проводили его глазами, кивнули друг другу, чокнулись и выпили.
Со второго этажа донесся топот и приглушенные голоса проснувшихся друзей.
Пошла веселуха.
— Ну что? Может, еще по одной? — спросил я у Демки.
Та кивнула.
— Да. Давай.
— Еще раз на посошок? — слабым голосом спросила Ника, пряча раскрасневшиеся глаза. — Это чтобы точно уйти, что ли?..
— Нет, это уже для храбрости, — усмехнулся я. — Мы сейчас к Зевсу идем, энергию воровать. Так что не жопь напиток, плесни как следует!
Глава 24
Слабоумие и отвага
У Ники испуганно задрожали ресницы.
— Что?.. Ты собираешься… пойти к Зевсу⁈
— Говори потише, а то вдруг он раньше времени обрадуется, — ответил я, перехватывая у растерянной кошки бутыль. Щедро плеснул в оба стакана и поставил посудину на стойку. — Можешь принести мою дорожную сумку?
Ника кивнула. Прикрыв узкой ладошкой рот, шмыгнула по лестнице наверх, в мою комнату.
А мы с Демкой звонко чокнулись и выпили, закусив сыром.
Вот и наступил этот день. Теперь — только вперед, и не оглядываться. В сотый раз я мысленно говорил себе, что у нас все получится. Что я отыщу Яна с женой, и все будет отлично!
Но все-таки где-то в глубине души у меня снова и снова возникал вопрос: а здесь-то что будет? Сможет ли Нергал сохранить врата, или по крайней мере вырастить другие с помощью Сотота и Альбы? — О чем так задумался? — спросила меня Деметра.
Я улыбнулся.
— Да так. Просто волнуюсь немного…
Тут появилась Ника. Она медленно спускалась, прижимая к груди мою сумку и уже не стесняясь заплаканных глаз.
— Эй, ну ты чего? — только и смог я проговорить, совершенно теряясь перед ее слезами. — Все хорошо будет!
— Угу, — проговорила моя кошка, и губы у нее задрожали. Она уронила сумку и крепко обняла меня за шею.
Деметра ничего не сказала. Только левая бровь слегка приподнялась и вопросительно изогнулась.
Я вздохнул. Глядя на нее, развел руками — мол, ты уж извини, но ничего не поделаешь. Погладил Нику по макушке, почесал за ухом.
— Ну-ну, перестань. Я быстро, — пробормотал я. — Одна нога здесь, другая — там!
— Лучше всегда оставайся целым, — всхлипнула Ника.
— Так и будет, не сомневайся. И вообще, перестань думать о всякой ерунде и беги скорей собирай свои платья и… что там тебе еще нужно. Времени в обрез.
Я мягко, но при этом решительно отодвинул ее в сторону и поднял с пола валявшуюся сумку.
Сосредоточенно нахмурившись, принялся сопоставлять мысленный список «надо взять» с перечнем «уже покладено».
Деньги — есть. Сомнительные, конечно, их придется еще как-то через ломбард или антикварную лавку проводить — хрен знает. Но все равно лучше уж вернуться с золотом в кармане вместо банковской карты, чем с кукишем.
Дальше.
Лёха — одна штука. При себе.
Флакон целебного бальзама в потайном кармашке сумки, полштуки. Надо не забыть отдать его принцу. Все-таки это подарок королевы, вот пусть у ее сына и останется. Не дай бог,
