— Не убоюсь мрака в душе своей. К свету иду…
Низко пригибаясь, он бросился к арке каменного входа. С замиранием сердца толкнул ветхую дверь. Открыто! Кинув последний взгляд на угрюмые постройки порта, мальчик скользнул внутрь.
Глава 17
Голос из прошлого
Ничто так не преображает человека, как инстинкт самосохранения. Ибо, когда он срабатывает, моральные ценности отступают на задний план. От него не избавиться, и подавить его крайне трудно. Он заложен в человеке природой — всего лишь еще один защитный механизм… наряду с иммунитетом, кашлем, слезами… Вроде бы так просто, но отчего-то редкие «приступы» этого чувства чаще всего идут вразрез с нашими представлениями о храбрости, силе духа, морали и прочих эфемерных материях.
Оттого ли человек страшится проявления инстинкта самосохранения, что он обнажает в нем те самые низменные потребности и пороки, от которых общество всеми силами пытается нас удержать? Он гонит человека прочь от источника угрозы, заставляет не замечать беды ближнего, принуждает воровать, отнимать, убивать… И человек бежит, не замечает, ворует, отнимает и убивает — все в угоду этому беспринципному существу внутри себя, которое кричит ему: «Живи!». Лишь потом, когда шкура спасена, приходит раскаяние, и человек мучится совестью. Впрочем, не все. Для многих эти мучения сродни икоте после сытного обеда. Икота проходит, совесть тоже со временем успокаивается. Опять же не у всех. Души человеческие слишком разные, чтобы вывести общее правило. Но вот что: одни учатся бороться с совестью, а другие — с инстинктом самосохранения.
* * *
Ступив на гулкий металлический пол, Глеб осмотрелся. Узкая винтовая лестница спирально поднималась на самый верх маяка. Ржавые ступени выглядели очень подозрительно, но куда деваться? Достав пистолет, мальчик двинулся вперед. Поднимаясь все выше, он напряженно всматривался в следующий изгиб узкого коридора. Казалось, за очередным поворотом его поджидает враг, но пока что на пути не встретилось ни единой живой души. Лишь крыса метнулась из-под ног, с пронзительным писком скрывшись во тьме.
Миновав несколько промежуточных этажей, Глеб неумолимо приближался к макушке конструкции. Ближе к концу подъема он наткнулся на неожиданное препятствие. Проход был заставлен какими-то железными сундуками, от которых вверх по ступеням тянулся толстый кабель. Присмотревшись, мальчик распознал в странных агрегатах громоздкие аккумуляторы. Нечто похожее стояло в генератор-ной на Московской на тот случай, когда ветхий дизель вы-ходил из строя. Правда, эти аккумуляторы были не в пример больше.
Преодолев затор, Глеб вошел в круглое помещение. Ступени здесь обрывались. В дальней части комнаты виднелась короткая лесенка выхода на радиальный балкон. Тусклый луч фонаря высветил еще несколько аккумуляторных батарей, в беспорядке сваленных у стены. Здесь же прямо на каменном полу обнаружились следы недавней стоянки — серое пятно кострища, пустые бутылки, кости…
Мальчик, стараясь не приглядываться к остаткам трапезы, прошел в глубь помещения. Почти всю мебель здесь разобрали на дрова, лишь громоздкий шкаф, забитый склянками, ветошью и прочим скарбом, одиноко возвышался у дальней стены, обреченно ожидая своей участи.
Проследив взглядом направление змеившегося через всю комнату кабеля, Глеб взобрался по лесенке на самую макушку башни и вышел, наконец, на балкон. Панорама огромного водного пространства открылась перед ним с головокружительной высоты. Мальчик судорожно вцепился в перила и зажмурился. Пронизывающий ветер остервенело трепал складки капюшона. Казалось, длинная башня раскачивается под порывами стихии.
Отсюда отчетливо просматривались контуры прибрежных высоток Василеостровского района. Где-то там, за многими километрами безбрежной водной глади, теплится жизнь. Пусть под землей, пусть без света солнца, но все-таки жизнь. Глебу отчаянно захотелось домой. На Московскую. Или хотя бы в убежище Тарана. Хотя без сталкера это место уже никогда не будет таким уютным, как прежде. Мальчик вздохнул. Было бы здорово начать поиски сначала. Прямо отсюда! Только не знать ничего про метрополитен… Просто шагать рядом с Тараном и живыми сталкерами из отряда Кондора в надежде отыскать новый дом и обнаружить в конце концов… питерскую подземку с ее уютными станциями! Войти на Московскую…
А ведь по сравнению с верхним миром подземка — это самый настоящий рай. Ходить без противогаза, не бояться на-падений голодных хищников, пить пускай и не очень чистую, но все-таки безопасную воду… Чем не земля обетованная? Стоит ли искать что-то еще?
Глеб с тоской смотрел на линию горизонта, где на фоне темно-синего сумрачного неба угадывалась полоска далеких городских построек. Тяжело вздохнув, он перевел взгляд на верхушку башни. Судя по разбитым вдребезги светоотражающим пластинам, фонарь маяка, похоже, уже давно не использовался и вряд ли когда-нибудь заработает вновь. Зато совсем рядом с массивной треноги, установленной тут же, на балконе, бил сноп ослепительного света. Похоже, это тот самый сигнальный прожектор, о котором упоминал Таран. Ну что ж. Сообщение дошло до адресата. И даже «адресат» уже на месте. Вот только «отправителей» не видать. Как-то все-таки не вязались друг с другом два этих факта — полудикие каннибалы и прожектор на маяке. Хоть убей.
От загадок раскалывалась голова. Мальчик спустился в комнату с аккумуляторами, осмотрелся и, недолго думая, что было силы дернул кабель. Провода соскочили с клемм, свет погас. Теперь-то загадочный «контактер» объявится. Кто бы то ни был.
Перезарядив «Пернач», мальчик уселся у стены, аккуратно положил пистолет на пыльный бетон, изготовившись ждать. В голове не осталось ни единой мысли, только безразличие и какая-то бесшабашная отрешенность. Будь что будет. Ни сил, ни опыта, ни припасов на дорогу домой у него не хватит. Так зачем оттягивать неизбежное? Холод стены довольно быстро добрался до тела. Поежившись, мальчик почувствовал, как что-то твердое уткнулось в живот. «Дневник!» — вспомнил Глеб.
Судорожно распахнув комбез, он извлек ежедневник и принялся его перелистывать. В суматохе он совсем позабыл про свою находку, так и не узнав, чем закончилась история узников бомбоубежища… А теперь времени у него хоть отбавляй. Непослушные руки дрожали. Тусклый свет фонаря упал на пожелтевшие страницы.
«Время шло. Явился как-то к нам тот самый офицер. Сказал, что нужны добровольцы, чтобы туннель до поверхности быстрее прокопать. И жилье на объекте пообещал. От желающих отбоя не было. Савушка в первых рядах отправился. Все меня звал, а я как-то… забоялся вдруг. Офицер нервный какой-то… Испарина на лбу, пальцы дрожат… Говорит, а сам глаза прячет. Не поверил я ему, короче… Предчувствие у меня было нехорошее. Не пошел, в общем. Лежал все и надеялся на что-то. Ждал, когда туннель наконец-то докопают.
