Гарвин, находясь снаружи «Большой Берты», наблюдал, как рабочие по команде укрепляют растяжками шатер, выравнивая провисшую часть парусины.
— Раз-два взяли, раз-два взяли.
Десять человек, натягивавших канат, нараспев произносили: «Эй, взяли, дернули — пошла», затем снова, в унисон, и переходили к следующей растяжке.
Гарвин вдохнул вечерний воздух и дивные запахи построек, выросших, как грибы, вокруг главного шатра: львиной мочи, навоза, готовящегося на камбузе мяса; запахи городка аттракционов: аромат жарящейся кукурузы, пончиков с пылу с жару, настоящих опилок.
Янсма вдруг поймал себя на мысли, что хочет так жить всегда, а не только в качестве короткого перерыва между сеансами совершенствования в изящном искусстве убивания людей. Он устал от незнакомых созвездий над головой, которые не мог определить. Гарвин вспомнил о том, как пытался дать им имена, пока цирк странствовал по галактике: «Большой Шатер», «Наездница», «Силач». Тут до него дошло, что есть звезды, названные в честь, например, Бена Дилла, и это вернуло его к чему-то, напоминающему реальность.
Первое грязное пятнышко заметил Флим, начальник обслуги шапито, головорез, сопротивляющийся продвижению по службе, и специалист по вязанию узлов.
Он вел между киосками цирковой фургон, нагруженный свежеокрашенными щитами, и посторонился, чтобы объехать молодую, но очень хорошо одетую маму с двумя дочками-близнецами лет двенадцати и двух одетых в голубое телохранителей.
По какой-то непонятной причине он оглянулся и увидел, как один из охранников беззаботно запустил руку за пояс шортиков одной из девочек. Девочка передернула плечами, но не вырвалась и ничего не сказала.
Флим обалдел, особенно когда мать, повернувшись, явно заметила, что делает телохранитель, и быстро отвела взгляд.
Страйкера, чьим единственным слабым местом являлись маленькие девочки, аж затошнило. Он подумал, не следует ли рассказать об этом кому-нибудь, и решил, что его, да и, наверное, никого из цирковых, это не касается. Затем он сообразил, что Ньянгу может счесть событие интересным.
Гарвин и Ньянгу, оба слегка пьяные, с полупустой бутылкой роскошного бренди между ними, сидели на балконе усадьбы, куда их пригласили после представления.
— Порой, — Янсма уставился на огни над океаном, — порой, Ньянгу, друг мой, когда я нахожу место, подобное этому, мне действительно хочется сказать всем, чтобы они валили куда-нибудь подальше.
— И чего бы ты этим добился?
— Просто продолжать жить, — мечтательно произнес Гарвин. — Наш цирк становится сильнее, и мы можем странствовать, избегая всяких уродов и гастролируя в таких местах, как это, пока не помрем от старости.
— Как ты думаешь, что бы мы услышали от Фрауде, или Дилла, или, упаси боженька с деревянной ногой, Моники Лир? — поинтересовался Ньянгу. — У нее чертовски сильно развито чувство долга, и она может захотеть в полном соответствии с заданием приволочь наши задницы домой.
Гарвин что-то пробурчал и отпил еще бренди.
— Все равно, — сказал он. — Я помню, когда мы впервые встретились, вся идея была в том, чтобы поторчать немного в форме, пока у нас не появится достаточно хороший задел для свободы. А там Конфедерация, Корпус и работа на дядю могут катиться ко всем чертям. Теперь мы ее получили, эту свободу. И что собираемся делать?
— Отправиться на Центрум, чтобы нам отстрелили задницы. Потому что мы богобоязненные патриотичные недоумки, — ответил Ньянгу.
— Да. Думаю, так, — тяжело произнес Гарвин. — Но все равно, подумай о том, чтобы жить в мире… мирах вроде этого. И как нам умаслить Лир дезертировать.
Дарод заметила второй знак. Она проветривалась снаружи после представления и увидела, как одетый в голубое водитель помогает паре женщин садиться в только что приземлившийся роскошный лимузин. Одна из них что-то сказала ему, и мужчина нахмурился. Вторая женщина что-то добавила. Дарод не разобрала слов, но голос звучал гневно.
Водитель наотмашь тыльной стороной ладони ударил вторую женщину, затолкал их обеих в лимузин и захлопнул дверь. Направляясь к водительской кабине, он заметил наблюдающую за ним Монтагну и смерил ее тяжелым взглядом.
Дарод, почувствовав прилив адреналина, шагнула к нему, автоматически приняв боевую стойку.
Водитель смутился, торопливо забрался в лимузин и стартовал.
Монтагна поразмыслила над увиденным и решила рассказать Гарвину. Гарвин тоже нашел поведение охранника более чем странным и передал ее слова Иоситаро.
— Мы, безусловно, счастливы, что вы и ваша труппа посетили нас.
Человек представился Ньянгу как Чауда. Он был средних лет, с суровым лицом и одет в светло-голубое, но с золотыми эмблемами на погонах. Иоситаро угадал в нем главного копа еще до того, как тот сообщил, что является главой службы безопасности Нелюмбо.
— Спасибо, — Ньянгу почему-то все еще чувствовал себя несколько нервозно в присутствии полицейских. Причем, любых.
— Немного жаль, что вас нельзя убедить задержаться хотя бы на земной год или около того, — сказал Чауда.
— Думаю, мы вам наскучим гораздо раньше и потеряем деньги.
— Может, так, а может, и нет. Проблема в том, что у нас тут определенно душновато. А вы принесли глоток свежего воздуха.
— Люди веками жили всего на одной планете, — возразил Иоситаро. — И, кажется, все у них было в порядке.
— Было ли? Я, помнится, читал о таких вещах, как войны, бунты, народные волнения и все такое, — ответил Чауда. — Но даже если так, это было в те дни, когда они просто не знали, что есть нечто иное. Покажите стаду славную новую долину, позвольте им пастись и пить воду в ней, а потом скажите, что они никогда не смогут туда вернуться… — он покачал головой. — Это может вызвать проблемы.
— Я все равно не понимаю, что хорошего, если мы останемся здесь на год. И, кстати, я не заметил, чтобы в результате прекращения космических сообщений мордобитие сделалось таким уж редким явлением.
— Ну… — принялся объяснять Чауда. — Во-первых, у вас в цирке масса талантов, которые могли бы обучить заинтересовавшихся людей, которые будут выступать после того, как вы полетите дальше. За деньги, я имею в виду. Потом, коль скоро вы опытные путешественники, мы, возможно, могли бы нанять вас посетить другие миры и, возможно, привезти других артистов, чтобы они продолжали нас развлекать.
— Интересная мысль, — заметил Ньянгу. — Я поговорю об этом с бригадиром. Если нас это заинтересует, с кем из властей нам следует связаться? Кое-кто из ваших политиков приходил в цирк, но мы с ними толком не подружились.
— Об этом не беспокойтесь, — легко откликнулся Чауда. — Я могу все устроить. С нашей стороны проблем не будет.
