а он даже не среагировал на потенциальную опасность.
- А сейчас? Сейчас тоже бесполезная? – спросил я.
- Честно скажу, - ответил купец. – Дух захватывает. Но… - он пожал плечами. – Для чего это, всё равно не понимаю.
- А тебе и не нужно, - холодно ответил я. – Главное не в предназначении.
- А в чём?
Ага! Буду я бисер метать перед свиньями!
- Поехали уже, - сказал я, забираясь в повозку.
Макарыча снова пришлось искать. В этот раз он нашёлся в малой кузне. А это знак.
Как и его внучок мастер ценности в применении данного инструмента не обнаружил, и тоже попенял мне на бесполезность конструкции и попытку обмануть его. В ответ я взял подвернувшийся под руку гвоздь местного производства и молча чиркнул им по лопате. Как я и ожидал, никаких следов на ней не осталось.
- Нук, погодь, - произнёс озадаченный мастер и взял ещё какую-то заострённую железяку.
Попытки поцарапать титан железом положительных результатов не дали.
- Да хорош уже! – оборвал я его. – Говори, будешь покупать или нет?
- Да зачем она? – удивился Ефрем.
- Молчи! – махнул на него Макарыч. – Всё одно не понимашь!
- Берёшь? – снова спросил я.
Михаил Макарович колебался, стимулируя мыслительный процесс почёсыванием затылка.
- Есть у тебя здесь сабля какая-нибудь или нож хороший? – осведомился я. – На крайняк топор. Короче, что-нибудь чем рубить можно.
- Найдётся, - сказал хозяин и начал рыться в своих железяках. – Сгодится? – спросил он, вытащив на свет божий какой-то топор.
- Давай! – согласился я.
- Значь так, - произнёс я, когда топор лезвием вверх был водружён на наковальню. – Если сейчас на лопате после удара зазубрин не останется, то она стоит пять рублей.
- Ишь ты! – воскликнул Макарыч. – А ежели останется?
- Тогда рубль.
- Полтина! – живо подхватил он.
- Идёт! – милостиво согласился я. – Бей!
Михаил Макарович приготовился ударить, но я остановил его:
- Да не плашмя! Ты вот так, - я показал как. – Кромку об кромку!
Старый мастер размахнулся и нанёс удар. Где осталась вмятина, мы увидели сразу. Топор безнадёжно проиграл металлургии третьего тысячелетия. На лице у Макарыча радость от удачного приобретения боролась с ущемлённым самолюбием, как-никак только что его мастерство было посрамлено, и репутация от этого могла пострадать. Не купить эту лопату он уже не мог.
- Макарыч, а давай так, - предложил я. – Если ты её сейчас с одного удара кувалдой вот сюда расплющишь, видишь, здесь ложбинка такая есть, вот если кувалдой её обратно вогнёшь, то лопата будет стоить три рубля, а если нет – десять.
Возможность реванша запалила в его глазах огонёк азарта:
- Давай! Токма не я, а молотобоец мой.
- Давай!
Михаил Макарович вышел из мастерской и через пару минут вернулся, ведя «в поводу» - держа за лямку кожаного фартука, детину габаритами с Нурлатынскоострожного Фёдора. Хозяин объяснил работнику задачу и простимулировал:
- Ну, Федюня, давай, расплющишь – рубль дам.
Вот так вот, и этот, оказывается, тоже Фёдор. Может, тут традиция такая: кузнецов Фёдорами называть? Или наоборот, если назвали ребёнка Фёдором, то ему прямая дорога в кузницу. Федюня тем временем поплевал на руки и, широко размахнувшись, вдарил молотом по лежавшей на наковальне лопате. Взметнулся сноп искр, и лопата с высокочастотным звоном отлетела в сторону метра на три. Ефрем метнулся принести её назад. Как я и ожидал, не вышло у Федюни.
- За рубль можете ещё раз попробовать! – предложил я.
Они попробовали ещё раз, потом ещё. Когда лопата стоила уже шестнадцать рублей, опыты были прекращены.
- Необычное железо, - произнёс Михаил Макарович. – Оно и лёгкое и крепкое, я пока не знаю, что из него сделаю, но оно пригодится! Ты, Андрей Иванович, и впрямь не обманул! Дельная вещица!
- А то! Я вообще никогда не вру!
На самом деле, вру, конечно, что поделать – работа такая. Для дела иной раз не то что соврать, а и убивать приходилось. У меня в армии добрая половина двухсотых вообще ножом в спину. Но всё это, повторяю, издержки профессии.
- Давай, Михаил Макарович, ещё разок для ясности. Лопату ты у меня покупаешь за шестнадцать рублей. Так?
- Так, - ответил Михаил Макарович твёрдо, но без энтузиазма.
- И с каждого сделанного ножа с инструментом ты платишь мне по пятаку. Так?
- Так, - снова согласился старый мастер.
- Ну, вот и всё. Стоп! Нет не всё! Сам инструмент ты возвращаешь мне через… сколько дней?
- Возвращаю? – удивился Макарыч.
- А как же?! Ты же у меня его купить не захотел, значит, возвращаешь!
- Так ты и не предлагал его купить!
- Верно! Значит, возвращаешь. Через три дня!
- Да ты что?! За три дня никак не успеть! Через десять.
- Нет! – не согласился я. – Сам инструмент ты возвращаешь мне через три дня в неповреждённом виде. Теперь всё.
Думаю, уж на три-то дня мы в Самаре сможем задержаться.
- Андрей Иванович, а сколько Вы хотели бы за Ваш инструмент? – поинтересовался Ефрем.
Я задумался. Три рубля мало. Десять? Нет…
- Полтинник, - произнёс я.
- Всего-то?! – усмехнулся купец. – Вот извольте! – с этими словами он протянул мне несколько монет.
Я чертыхнулся. Конечно, у них же здесь…
- Нет-нет-нет! Ты Ефрем меня, я вижу, не понял. Полтинник – это не пятьдесят копеек, а пятьдесят рублей! Ну, это если хочешь, конечно. А так я его планировал у себя оставить.
Ефрем с сожалением сунул мелочь обратно в кошель.
- Я возьму! – неожиданно заявил Михаил Макарович. – Давай!
- А деньги? Их теперь уже шестьдесят шесть рублей накопилось.
Старый мастер бросил на меня тяжёлый взгляд и сказал:
- Сейчас принесу.
С этими словами он удалился. Минут через семь-восемь он вернулся и отсчитал мне деньги. Я довольный удачной сделкой сложил выручку в карман.
- Михаил Макарович, - произнёс Ефрем. – А для чего Вы так дорого у него эту вещь покупали? Их же теперь можно будет сколько угодно наделать?
- А для того, Ефремка, чтоб делать их мог только я. Он ведь может и ещё с кем договориться. А теперь уже всё.
Останься мультитул у меня, я непременно бы рассмотрел эту
