проговорил Ефрем. - Михаил Макарович - мастер известный, ни к чему про него так выражаться.
Я сделал лицо, как будто мне пофиг, что они только что сказали, и спросил:
- Значит, не верите, что я могу знать нечто такое, о чём вы даже понятия не имеете?
- Ну, расскажи, удиви меня, - как бы снисходительно произнёс Макарыч.
- Э, нет! – погрозил я ему пальцем. – Сначала договор, а уж потом рассказы.
Возникла пауза. Но жизнь продолжалась: лошади всё также водили свой хоровод, токарь продолжал свои игры с балясиной, где-то в кузнице кто-то бил молотом по наковальне. Все были заняты делом, и только мы втроём молча пялились друг на друга.
- Так ты говоришь, что у тебя ещё какие диковинки есть? – произнёс, наконец, Макарыч.
- Есть.
- И что, тоже толковые?
Я чуток пораскинул мозгами и сказал:
- Макарыч, я ведь говорил уже, вещи редкие, кроме как у меня, ни у кого нет. Если про долю мою договоримся, то я тебе такое покажу, не то что ты, сам Михал Василич ахнет.
- Какой Михал Василич? – старый мастер не понял намёка.
- Какой, какой, государь император! – пояснил я свою мысль.
- Эк, ты хватил! Сам государь ахнет? Эт чего ж ты там такого ему показать собрался? – усмехнулся Макарыч.
- Я вот уже со счёта сбился, я тебе пятый или шестой раз говорю: сначала долю мою обговорим, а уже потом чудеса смотреть будем. Так как?
- Кот в мешке! – констатировал Ефрем.
- Ефрем, дорогой, а мы сейчас пока что и вот по этому поводу ещё никак не договоримся, - я повертел в руке мультитул. – А вы уже наперёд заглядываете! – потом повернулся к его троюродному деду: - Так как, Макарыч, доля мне будет?
- Будет, - устало проговорил тот. – Только ты всё ж про другие-то вещицы не обмани.
- О чём речь, Макарыч?! Завтра тебе ещё одну безделушку покажу.
- Отчего ж завтра? – поинтересовался Ефрем.
- Так ведь нет её при себе. Домой за ней надо идти. Боюсь, не успею за сегодня взад вперёд обернуться.
- Ежели только за этим дело стало, то располагайте мной: съездим, куда Вам угодно, - сообщил Ефрем.
- Спасибо за предложение, обязательно воспользуюсь, но вот опять напоминаю: доля! Моя доля! Какая она? Во сколько Вы с дедом Вашим оцениваете мой вклад в общее дело?
- Гривна с каждого рубля прибытку, - озвучил, наконец-то, Макарыч.
Десять процентов от прибыли – это, безусловно, неплохо, но как узнать, сколько её, прибыли этой?
- Нет, Михаил Макарович, давай-ка лучше не гривну, а пятак, только не с прибытку, а с оборота, - выдвинул я встречное предложение.
- Эк, ты хватил! Пятак с обороту! Не много ли будет? – возмутился Макарыч.
- А ты этот пятак к продажной цене добавь, и всё, - посоветовал я.
Михаил Макарович не нашелся с ответом, а вот Ефрем быстро сообразил:
- А он дело говорит: пятак добавить, и всё!
- Пятак! Чего ж не гривну? Али и вовсе уж полтину? Не стесняйтесь, целковый добавьте! – Макарыч был недоволен, но других аргументов у него не нашлось.
Нам всем требовалась разрядка, и я предложил выход из ситуации:
- Ты, Михаил Макарович, пока подумай, сам с собой посоветуйся, а мы с Ефремом, за той безделицей смотаемся. Глядишь, ещё какие думки появятся.
Так и поступили. Мы с Ефремом двинулись к нам на постоялый двор, а Макарыч остался переживать про утраченный пятак.
Собственно из идей, воплощённых в металле, у меня остались только травмат и лопата, вот за ней мы сейчас и ехали. Честно говоря, я не думал, что концепция раздвижных лопат может кого-то заинтересовать в этом мире, а вот металл, из которого она сделана… Короче, я рассчитывал втюхать её именно под этим соусом, типа: «Зырь Макарыч, какое железо кайфозное! Нигде не найдёшь!». Как-то так.
Минут пять мы ехали молча, потом Ефрем произнёс:
- Вещица, какую Вы нам показали, конечно, знатная, только зря Вы про государя императора… несильно он её восхищаться будет, ему, поди, и почудесней диковинки показывали.
- Ефрем, как говорит один мой старый товарищ: «Каждому овощу свой фрукт!». Это я к тому, что вот эта штучка, она полезна для вас, опять же любому офицеру в походе подспорье. А для императора у меня тоже кое-что найдётся. И поверь, ахнет! Ну, сначала вы тут ах… ах… ахринеете, а уж потом и он. Нет, не так. Сначала вы, потом полковник Ватулин, затем князь Семихватов, ну, а дальше уже по команде.
Ефрем ответил не сразу.
- С чего такая уверенность? – спросил он голосом полным безразличия.
Так бывает, когда человек хочет поверить в идею, но не может ввиду её кажущейся нереальности.
- Когда увидишь, поймёшь. Большего я тебе пока сказать не могу.
Ефрем помолчал, потом всё-таки спросил:
- Не могу или не хочу?
Ишь ты, какой! А вот на тебе:
- Да!
Ага! Тупичок? Знай наших!
- «Да», не могу, или «да» не хочу?
- Да!
Ефрем - мужик неглупый, уже со второй попытки понял, что ответа не будет, и замолчал. Собственно, так молча мы и доехали. Я поднялся в комнату, порылся в вещах, повертел в руках найденный термос, положил обратно. Нет, всё-таки термос не для Макарыча. Ну, вот что он с ним будет делать? Нержавейки у него всё равно нет, а из дерева термосы не делают. Оставим для другого случая.
Накинув свою куртку от камуфляжа, она, кстати, правильно китель называется, с лопатой в руках я вышел на улицу.
Ефрем скептически осмотрел её и, возвращая, сказал:
- Бесполезная вещь. Похоже, Вы, господин офицер, переоцениваете её. Не думаю, что Михаилу Макаровичу понравится это Ваше такое отношение к данному ему слову.
- Смотри, - сказал я и начал изображать рукопашную схватку с применением лопаты в качестве оружия.
Я крутил её по-всякому, изображал блоки, удары, в конце концов, кое-кто из этого мира уже испытал на себе чудодейственную способность титановой лопаты противостоять саблям из хренового железа. Жаль только подтвердить мои слова они не смогут, потому как именно этот-то мир они как раз и покинули.
В конце своего выступления я сделал выпад с одновременным раздвиганием черенка. Лезвие, если так его можно назвать, остановилось в паре сантиметров от груди купца третьей гильдии,
