class="p1">— Если вы начнёте с нами работать, обратного пути уже не будет. Вы с нами навсегда, и это дорога в один конец. Вы это понимаете?
— Да, — после секундной задержки кивнул Вакс.
— Вот и отлично, — вернулся я на своё место. — Тогда я свяжусь с вами, как только сообщу о вас госпоже Барбинери, и она примет решение.
Вот мы и начали собирать свою маленькую армию.
— Добрый день, господин Шалей, — мужской голос из телефона был подчёркнуто вежливым и невозмутимым, оттого звуча ещё более пугающе. Особенно для тех, кто знал человека, находящегося на другом конце провода. — Надеюсь, я вас не отвлекаю?
Его собеседник, один из служащих в министерстве по делам домов и семей, занимавший отнюдь не последнее место, нервно сглотнул, едва услышал его голос. Ладонь, держащая телефон, стала мокрой от пота.
— Нет-нет, господин Ристингаузер. Я как раз свободен. Что-то стряслось? Я могу чем-нибудь помочь?
— О нет, ничего особенного… Я просто решил поинтересоваться по поводу одного рода. Барбинери, помнишь таких?
— Да-да, конечно помню, — ещё бы он их не помнил. Это место он занял именно благодаря работе с этой семьёй. Вернее, против этой семьи.
— Хорошо… — протянул голос. — Ты что-нибудь слышал о них в последнее время?
— Мне пока ничего не докладывали. Что-то произошло?
— Это ты мне скажи, — последовал спокойный ответ.
Мужчина лихорадочно полез в компьютер, начав пробивать по внутренним базам данных всю информацию, которую только их министерство могло достать на захудалый и уже почти мёртвый род Барбинери. Признаться честно, он-то о них уже и думать забыл, считая, что те давно сгинули. Конечно, это сразу бы стало известно, однако уж слишком давно от них не было вестей.
Сколько он уже не слышал о них? Наверное, с тех самых пор, как сам оказался на этом месте. Не в последнюю очередь благодаря влиятельным людям, которые его протолкнули сюда за одну услугу.
— Я… так, я не вижу никаких изменений в статусе. Они всё так же и живут у деревни Край. Никаких новых приобретений, никаких новых заявлений на регистрацию, ни покупок, ни продаж. Суды, прошения, заявления — всё чисто. Ничего не изменилось, господин Ристингаузер.
— А мне так не кажется, — медленно произнёс мужчина на другом конце.
— Я… я не понимаю…
— Недавно нам сообщили, что банковский счёт Барбинери начал неожиданно набирать вес, что очень странно. Откуда у них взялись деньги?
— Я… — мужчина вновь начал лихорадочно смотреть в компьютере информацию по злополучной семье. — Нам ничего не поступало по этому поводу. Этим финансовый контроль занимается.
— Значит, у них нет никакого пополнения в семье? Может нового члена семьи?
— М-м-м… нет. Нет, всё как и прежде, Марианетта Барбинери один и единственный член семьи. Все остальные числятся покойными.
— И никаких союзов с другими семьями или домами? Они не стали частью другого дома и не присоединили к себе никого? — уточнил голос.
Мужчина ещё раз проверил всё на компьютере. Попутно он послал запрос в финансовый контроль. Но пока результат был один.
— Нет, всё чисто, никаких изменений, господин Ристингаузер, — отчитался тот. — Иначе мы первыми бы узнали, и я бы сразу сообщил вам. Я сегодня же займусь ими и, если что выясню, в тот же момент дам вам знать, — уверенно заверил мужчина своего собеседника.
— Хорошо… Тогда здоровья вам и вашей семье, господин Шалей, — мужчина особенно выделил слово «семью». — Надеюсь, если что…
— Я сразу докладываю вам, господин Ристингаузер! — тут же, чуть ли не по стойке смирно ответил Шалей.
— Отлично… — и в телефонной трубке раздались гудки.
Мужчина, Пилиот Шалей, служащий в министерстве по делам домов и семей устало сполз по креслу, будучи весь мокрый, будто целый день работал не покладая рук.
Тем, кто однажды помог занять его место, было очень важно сохранять семью Барбинери в таком подвешенном состоянии, ни живой, ни мёртвой. Пилиот никогда не задавал по этому поводу вопросов. Он пришёл на это место именно благодаря той войне, вставляя Барбинери палки в колёса, выписывая запреты и ограничения, иногда не совсем легальные. И единственное, что ему надо было знать — это держать их под контролем.
Но как и всегда, время шло, наваливались другие проблемы и события и как-то об этой семье забылось… до сегодняшнего звонка.
* * *
Иногда мне кажется, что судьба действительно существует. В Империи за подобные мысли могла казнить инквизиция, ведь верить ты можешь только в нашего Императора, а вера в судьбу может заставить тебя свернуть с истинного пути. Но глядя на некоторые вещи…
Как пример, мне позвонила Марианетта с не самыми приятными новостями.
— Как? — нахмурился я.
— Я не могу сказать, Грант, но, скорее всего, сердце. Мы его обнаружили только в обед, когда ему заносили еду. Попытались спасти, но ничего исправить уже было нельзя.
— И никаких следов, ничего? — уточнил я.
— Нет. Охрана дежурила круглые сутки. Никто не входил, никто не выходил без нашего ведома. Это была естественная смерть.
— Понятно…
Смотрящий помер.
Мне было не жалко подонка, но мне было жалко планы, которые были на нём завязаны. Теперь все они пошли прахом вместе с жизнью прошлого криминального босса.
Да, иногда так случается. Иногда планы, даже самые надёжные, идут под откос из-за одной-единственной случайности. И как ты ни планируй и не составляй их, от такого застраховаться попросту нельзя. В нашем случае это значило, что мы вновь потеряли все нити, которые связывали нас с сектой.
И теперь я пытался понять, что нам делать дальше.
Нет, планы с семьёй Барбинери остаются прежними, как остаются прежними планы насчёт корабля и связи с Империей. Но вот с сектой надо что-то делать. Можно оставить всё как есть и сконцентрироваться на планах, надеясь, что Империя придёт сюда раньше, чем они успеют натворить бед, но я бы на это не ставил.
То, что я уже увидел и услышал, говорило о том, что сектанты медленно и верно приближаются к успеху, и далеко не факт, что они не доберутся до своей цели первыми. Об этом говорил портал, который они создавали, достаточно успешный, не разрушь мы который, через год, а может и раньше открыл бы прямой путь хаосу в город. Об этом говорило и то, что они, судя по всему, создают собственную армию из демонов в теле людей где-то на задворках мира.
А это лишь то, что мы выяснили. Сколько им осталось для того, чтобы добиться своей цели?
Нет, их нельзя пускать на самотёк. Слишком много подозрительной активности они проявляют, и моя интуиция говорит, что ничем хорошим это не закончится.
Под эти невесёлые мысли я ехал на автобусе, проезжая улицы, где когда-то ходил, будучи ещё в детдоме. Теперь у меня на носу были свои очки в форме прямоугольников, делающие меня ещё больше похожим на какого-то заучку, а не бойца. Но мир однозначно стал чётче. И каково было моё удивление, когда я увидел его.
Стивена.
Тот самый Стивен, который жил со мной в детдоме в одной комнате и который вывел на меня Смотрящего.
Сейчас он шёл с гордо поднятой головой и прямой спиной в окружении нескольких парней и девчонок, не замечая никого вокруг. Удивительно, что этот парень до сих пор жив. Возможно, перешёл под крыло другого клана, который оставался ещё на плаву.
Другой клан…
Именно поэтому я и говорю — иногда кажется, что судьба существует. И играет в какие-то свои игры, известные только ей одной.
* * *
Стивен никак на себе не заметил гибели преступного клана.
Он был обычной шестёркой у одного из солдат, выполняя поручения, и все смерти других его мало касались. Да он слышал о них, но те были где-то там, далеко от его реальности.
Когда Смотрящий сбежал, а может и вовсе погиб, многие сразу перешли под крыло другого преступного клана, босс которого радужно принимал всех, кто решит по своей воли пойти к нему на службу. Стивен же просто перешёл вместе с бизнесом под другое начало и для него ничего не изменилось. Ему также исправно платили, онтак же пользовался авторитетом в детдоме.
Авторитет… Это слово грело его душу. Его одноклассники смотрели на него со страхом и уважением. Девушки, даже те, о которых раньше приходилось лишь мечтать,
