Штурм уже начался. С противоположной стороны Вольской, по всей длине улицы к трухе из битого кирпича и рваного железа двигалась толпа разномастных подростков. Изредка стреляя куда-то за развалины, они передвигались короткими перебежками, пригнувшись и иногда приседая на колено для более уверенного прицеливания.
Снять шлем с трупа Механа оказалось довольно просто — он явно был ему великоват. А вот мне он оказался мал. К острой пульсации изнутри добавилась ещё и давящая боль снаружи. Подкладка оцарапала и сдавила рану на виске.
Кое-как натянув на уши защиту, я взялся за гашетку. А толпа гопников из Комсы как раз добралась до пыльных развалин. Перескакивая через обломки, немного сдержавшие бег уплотнившихся рядов, они торжествующе кричали. И палили вперёд по беззащитным корпусам больницы уже не переставая. Видимо, подавляя последнее сопротивление.
— Б-БУ-У-У-У-У-У-У-У-У!!! — Из-под шлема гудение спаренных стволов, отправляющих в темноту по полсотни зарядов в секунду, всё равно ощутимо надавило на уши. Как будто при посадке на авиалайнер стоишь рядом с работающей турбиной. В стену кабины ударил поток выбрасываемых гильз.
Остатка патронов хватило ещё на две секунды. Но за это время рой крупных светящихся росчерков оставил от наступающих рядов только разваленные на части тела. Врезаясь в худощавых подростков, снаряды перерубали, переламывали и перемалывали сразу по несколько человек за один пролёт. Не успевшую упасть оторванную половину тела тут же разрывал следующий выстрел. И следующий. И ещё. И так до тех пор, пока на землю не падали уже просто дымящиеся куски мяса в обрывках одежды. А сверху, на разбросанные по всей проезжей части фрагменты тел, плавно ложился кровавый туман.
Не всем, попавшим под очередь, повезло умереть так быстро. Те, кто шёл немного позади или впереди, потеряли только руку, ногу или половину кишечника. И теперь отброшенные и искалеченные ударом снарядов тела начали шевелиться. Ещё не вполне осознавая, что произошло, некоторые пытались встать, опираясь на несуществующие руки. Или шагнуть оторванной ногой. И падали обратно на окровавленный асфальт.
Задние ряды наступающих, которые только ещё перебегали через дорогу, замерли, разглядывая то, во что превратились их более смелые товарищи. Часть из них, недолго думая, побежала обратно под укрытие домов напротив больницы. Но несколько десятков гопников начали показывать руками в мою сторону и что-то кричать. Под шлемом этого было уже не слышно.
Пока я сползал на пол и озирался в поисках чего-нибудь похожего на оружие, толпа пришла в движение и направилась к фургону. Переходя на бег, они открыли огонь и по кабине броневика застучали первые попадания. Всё, вылезти уже не успею. И двери закрыть тоже.
Сбросив давящий шлем, я лёг на пол кабины в сугроб из горячих гильз и, наконец, расслабился, уставившись в потолок. Выстрелы и возмущённый разноголосый мат приближались. Ну что ж… Не самый плохой выдался денёк для смерти. Жаль только, что не успею попрощаться с…
— У-У-У-Р-Р-Р-А-А-А-А-А-А-А!!! — Яростный рёв десятков ломких мальчишеских и пронзительных девичьих голосов выхватил моё сознание из расслабленной пелены стихающей боли. — У-У-У-Р-Р-Р-А-А-А-А-А-А!!!
Позади фургона захлопали выстрелы и затрещали короткие очереди. Звуки оружия в сопровождении победного хора голосов приближались с каждой секундой и вскоре обогнули фургон слева и справа.
Приподняв голову, я увидел цепочку худых спин в чёрных бушлатах и камуфляжной «цифре». Выставив вперёд оружие, кадеты и вольские амазонки вели беглый огонь по уцелевшим рядам гопников, немедленно обратив их в бегство.
И в то время как остальные бойцы продолжали движение вперёд, подкашивая очередями остатки убегающих комсомольцев, внутрь кузова заглянул сержант Петров. Сквозь прицел моего автомата, он напряжённо всмотрелся в лежащие среди гильз тела.
— Здравия… желаю… — Я с трудом улыбнулся ему разбитыми губами и приветственно поднял руку в повязке, насквозь пропитавшейся тёмной кровью.
________
Конец второй книги. Продолжение следует.
