помните: меня постоянно держать в курсе по поводу операции. Веромир, конечно, будет это делать, но и вы докладывайте мне лично. Постоянно! — чуть повысил он голос.
— Да, Ваше Императорское Величество. Кстати… — Вдруг вспомнив что-то, Трубецкой, уже собравшийся уходить, вернулся. — Всеслав и Клавдия нервничают. Встретьтесь с ними, Ваше Величество. Они ваши брат и сестра, и им семь и девять лет. В этом возрасте…
— Да, ты прав, — кивнул император, — сегодня зайду к ним в покои. Предупредите.
— Хорошо, Ваше Императорское Величество.
Трубецкой и Голицын поклонились и вышли, оставив нас вдвоем.
— Мы никогда не были дружны, — задумчиво поведал мне Иван, — отец сам занимался воспитанием мелких, я же был предоставлен самому себе. У меня вырабатывали самостоятельность, которая так нужна будущему императору.
Последними словами Иван явно передразнил кого-то.
— У нас с тобой часок есть. Потом пойду к родственникам. — Он тяжело вздохнул.
— Ты мне скажи, — решил сразу получить ответ на сильно волнующий меня вопрос, — пятьдесят миллионов на счетах Бельских — твоя работа.
— Какие пятьдесят миллионов? — весьма ненатурально удивился император, но, поняв, что актера из него не получилось, весело фыркнул. — Ну моя, — признался он. — Веромир, ты только и делаешь, что меня спасаешь. Эти пятьдесят миллионов тебе пригодятся. Это лишь так, маленький вклад… Будет больше.
— Иван, я…
— Молчи, — нахмурился император, — обижусь! — погрозил пальцем. — Я самодержец всероссийский. У нас вообще-то абсолютная монархия. Так что подарки императора просто принимают! Без комментариев!
— Ладно, — проворчал я, — в любом случае спасибо!
— Пожалуйста, — отмахнулся император, — и помни: это еще не награда. Но я обязательно придумаю, как тебя наградить.
— А чего вы там об этой Эжен Бонапарт разговаривали? — поинтересовался я. — Заложница?
— Ну да, — раздраженно ответил Иван, — в невесты мне ее сватают. Французский престол захотелось! А ты видел, кстати, ее вообще?
— Нет, — честно признался я.
В руках императора появился планшет, и он буквально сунул мне его под нос. М-да. Как-то я привык к тому, что меня красивые девушки окружают. Ну за исключением, может, Вяземской, но и у той имелся свой шарм. А вот француженка была… до тех же самых сестер де Фош ей очень далеко. Короткое каре черных волос, карие глаза, чувственный рот… вроде все нормально, но все портил мясистый нос, который, как я понял, был фамильной особенностью рода Бонапартов. Ну и, судя по фоткам, которые показал мне император, она была полнее, чем Вяземская, что при невысоком росте смотрелось весьма непривлекательно. Девушка, конечно, пыталась скрыть недостатки фигуры одеждой, но это не всегда удавалось.
— Одного не понял, — заметил я, — она же дочь императора. Я вроде слышал, что пластическая магия во Франции лучшая в мире. Что, она себе тело сделать не может?
— Ты прав, — согласился со мной Иван, — маги там крутые. Только вот эта самая Эжен — маг огня четвертого ранга. А если ты помнишь, вся эта пластическая магия на высокоранговых магов не действует. Что дано природой, не изменишь! Теперь понимаешь, что такого крокодила мне не хочется иметь своей невестой?
— Может, она человек хороший! — возразил я. — Да и к тому же, кто тебя заставляет с ней спать постоянно? Ты вообще несколько жен можешь иметь. Ну есть и есть…
— У тебя все так просто, Веромир, — буркнул император, — хотя, может, ты в чем-то и прав. Поживем — увидим. Я после этих сестер вообще теперь побаиваюсь в спальню приглашать кого-то. Но слава богу есть проверенные фрейлины… — Он мечтательно вздохнул. — Ну да ладно. Мне к брату и сестре надо зайти. Пойду, наверное, а то Трубецкой мозг вынесет. Он умеет это так вежливо делать, что я снимаю перед ним шляпу. И, Веромир, держи меня в курсе…и смотри там с Аленой. Если можно, помягче.
— Ты же сам говорил допросить.
— Допросить, но простой допрос. Без пристрастия, так сказать. Если что-то серьезное, во дворец ее. Сам поговорю с ней.
Ого, что это с императором? Он вроде совсем недавно был по-другому настроен.
— Твое влияние, — улыбнулся тот, прочитав мои мысли. — Иди уже.
Оставшийся вечер я провел с Вероникой. Шемякин коротко доложил, что разговаривал с Трубецким и все организационные вопросы завтрашнего похода они обговорили.
— Завтрак подадут в апартаменты в девять утра, — закончил он свой рассказ, — после него я зайду, и отправимся поместье Скуратовых. Отряд собирается на одной из посадочных площадок за дворцом.
Ну и отлично. Мои соратники откланялись, а я остался со своей невестой. Так что, можно сказать, что у нас получился почти романтический ужин, во время которого, правда, мы говорили больше о делах. Точнее, говорила девушка, я в основном слушал. М-да. Пресс-секретарь — это ее призвание, без сомнения. Завершилось все, понятное дело, в спальне. Странно, но Вероника за весь вечер и словом не обмолвилась про завтрашнее путешествие, а я эту тему специально не поднимал. Наверное, это отец постарался, убедил не ехать. Что ж, меньше проблем у меня будет.
Утром после завтрака Трубецкая на удивление спокойно попрощалась со мной, пожелав удачи. Ну тут уж я не удержался.
— А сама-то не хочешь поучаствовать?
— Нет, — коротко ответил она, — хотя… — Девушка улыбнулась. — Хочу, конечно, но отец поставил мне одно условие… а я ему дала обещание. Не могу нарушить. Но думаю, ты мне все подробно расскажешь.
— Несомненно! — заверил ее. — Узнаешь первой.
— Ну вот и хорошо, — явно обрадовалась она, — сегодня вечером стрим сделаю! У нас теперь с тобой общий канал… Надеюсь, ты не возражаешь? Я там выложила информацию о нашей свадьбе.
— А чего мне возражать, — пожал плечами. — Это разве тайна?
— Ну и я вот считаю, что никакой тайны нет, — явно с облегчением выдохнула Вероника, — а то мне тут уже высказали, мол, торопишься, рано…
— Кто высказал? — поинтересовался я.
— Да так, — махнула рукой она, — не обращай внимания. Из папиной СБ.
На взлетной площадке, куда мы прибыли с моими японскими телохранителями и Виль, уже стояли готовые к взлету те самые тяжелые флайеры и два десантных транспортника. Как я понял, солдаты туда уже загрузились. Чуть в стороне стояло наши пять флайеров, возглавляемых моим флагманом, подарком японцев. В него мы все и сели. Шемякин устроился на месте пилота. Я рядом с ним. В салоне помимо телохранителей еще пятеро бойцов Шемякина.
— Всего двадцать человек взял, — отрапортовал он.
— Не много ли? — уточнил я.
— Лучше перестраховаться, господин!
На это мне оставалось только пожать плечами. Какая, в принципе, разница? Я лично считал, что не может там быть Скуратова. Ну не дебил же он… хотя, с
