голос дед Радим. — Это дать ему силу рода!
— Точно! — раздались возгласы. — Мы должны дать ему силу рода!
— Думаешь поможет? Мы ведь ослабнем…
— А если Владимир Дмитриевич не сдаст выпускной экзамен, то не сможет вступить в наследство! И что тогда с нами будет? Понимать надо!
— Так-то оно так, но…
— Что «но»? Владимир Дмитриевич защищает нас! Вон какой барьер создал!
— Да чего сомневаться-то? Дед Радим, говори, что делать!
Последние слова подхватили, и со всех сторон донеслось: «Мы готовы! Что надо делать?»
Дед Радим словно ждал этих слов, достал из-за пазухи небольшой флакон и поставил его на стол. А потом укусил палец и опустил во флакон каплю своей крови. И сразу же отошёл в сторону.
Вторым к флакону подошёл Егор Казимирович. Он точно также укусил палец и опустил во флакон каплю крови.
Третья была Матрёна. Потом Прасковья. Потом потянулись жители деревни — Савелий, Бажена, Микола, Юрий с Даринкой, другие селяне…
Когда прошли все, к столу подошел Мо Сянь. Соединив руки в кольцо, он поклонился деду Радиму.
— Уважаемый дед Радим, — сказал он. — Будет ли и мне позволено отдать свою каплю крови, чтобы помочь молодому господину.
Дед Радим глянул на китайца из-под бровей и сказал:
— Хоть ты и чужедальних корней, но твоё желание искреннее, поэтому можешь внести свою лепту в общее дело.
Мо Сянь подошёл к флакону и с торжественностью, достойной королей, надкусил палец и тоже капнул во флакон каплю крови.
Кровь во флаконе словно только этого и ждала. Внутри побежали по кругу золотые искры. Они двигались так быстро, что вскоре казалось, что это нити. А потом — что нити сплели золотой кокон, который вспыхнул золотым сиянием.
Когда сияние померкло, на дне флакона оказалась одна золотая пилюля.
Дед Радим закрыл флакон и передал мне.
— Владимир Дмитриевич, когда будет совсем трудно, когда не будет другого пути и совсем не останется сил сражаться, воспользуйтесь этим. Эта пилюля спасёт вам жизнь.
— Спасибо большое! — ответил я, принимая драгоценный подарок.
А потом поклонился в пояс людям, которые поделились со мной своей силой. И решил для себя: всегда буду искать другие способы, а золотую пилюлю силы рода постараюсь сохранить. Как реликвию. Как знак доверия моих людей. Как знамя моей мести тем, кто убил наших родных!
Выехали мы затемно. Весь день накануне перед отъездом в академию магии прошёл в сборах и в решении текущих проблем, в составлении планов на то время, пока меня не будет дома.
Когда ещё до армии я учился в университете, был у нас на факультете декан. Так вот, он смог организовать работу факультета таким образом, что потом, когда уехал на полгода по обмену преподавать в каком-то английском университете, факультет прекрасно работал без декана.
И потом, когда в Англии с деканом продлили договор ещё на год, факультет продолжал работать, как часы. И лишь когда стало ясно, что декан не вернётся в Россию, был назначен новый декан.
Вот такой уровень организаторских способностей был для меня подобен уровню бога. И естественно, образец для подражания. Хотя я прекрасно понимаю, что просто скопировать поведение тут бесполезно, тут нужны определённые знания и умения. Да и талант, чего уж там! И тем не менее…
Готовясь в последние дни к поездке, я очень часто вспоминал этого декана. Мне хотелось наладить работу хоть в четверть так же хорошо, как это сделал тот самый декан из моего родного мира.
Конечно, мне очень повезло с управляющим. Кроме того, что Егор Каземирович был предан мне всей душой, он ещё был талантливым управленцем.
Да и с Тихоном повезло — умный, старательный, интеллигентный.
Кстати, Тихон с Егоркой приехали в имение, чтобы проводить меня. И это было очень приятно.
Ну и заодно, конечно, я расписал им необходимый объём работ по переобустройству завода, перестройки его под новую продукцию.
Естественно, мы договорились, как будем поддерживать связь.
Вот где я пожалел о сотовых телефонах! Так вообще можно было бы оперативно решать многие вопросы. Но нам предстояло организовать частную почту.
Так как Мо Сянь сразу же заявил, что поедет со мной и поселится где-нибудь в городе неподалёку от академии, мы решили, что я буду поддерживать связь с ним. Он будет писать письмо или передавать мои через проводника в поезде — тот наверняка согласится за небольшую плату. А в Барнауле поезд будет встречать Тихон или Егор Казимирович.
В обратную сторону письма с отчётами будут поступать точно так же. Только поезд будет встречать Мо Сянь и передавать письма мне. Так я всё время буду оставаться в курсе перестройки и переоборудования моего завода. Ну и в курсе домашних дел.
Если будет что-то срочное, смогу попросить в деканате небольшой отпуск.
Понятно, что слишком часто этим пользоваться нельзя, но как запасной вариант вполне сойдёт.
Ещё мы договорились об определённом шифре — это чтобы если вдруг письмо попадёт в чужие руки, то чтобы нашему делу не был нанесён вред.
Всё это мы обсудили на десять раз накануне отъезда — на следующий день после сороковицы.
И вроде бы договорились, что мы с Кузьмой выедем утром рано и будить никого не будем.
Однако, когда я спустился в столовую, там все домашние были в сборе.
Матрёна сидела притихшая. Я хотел побыть с ней ночью перед отъездом, но мы с вечера слишком долго проговорили с Егором Казимировичем и Тихоном. Когда я пришёл, Матрёна уже спала. И я не стал будить. Просто лёг рядом и обнял её.
Лежал, вдыхал запах её волос и думал, что не смогу уснуть — от предотъездных хлопот голова шла кругом. Однако, рядом с Матрёной расслабился и сразу же уснул — так с ней было спокойно.
И не успел уснуть, как Матрёна меня уже разбудила — пора было вставать, а то на поезд можем опоздать.
Решили выехать заранее. А то вдруг какая непредвиденная задержка, и опоздаю на поезд. А значит, и в академию. А мне совершенно не хотелось начинать учёбу с опоздания.
Так что в столовую я спустился, когда все уже были там.
Во время завтрака все делали вид, что ничего не происходит, всё идёт как обычно.
А потом Егор Каземирович встал и сказал:
— Пора!
Как черту подвёл.
И сразу же все засуетились.
Естественно, Прасковья дала с собой в дорогу эклеров. Да и так перекус собрала. Причём, столько еды, что на полноценный обед хватит на четыре
