я быстро справился с эмоциями и сказал:
— Я сейчас обновлю защитный барьер. Сделаю его непроницаемым для людей и крупных животных. Потом нанесу рисунок на ворота и на перекладину…
В общем, повторил всё, о чём мне рассказал медведь.
Добрыня Всеславович слушал внимательно и не перебивал.
Естественно, я рассказал и про забор — про то, что он может стать в защите слабым звеном.
И снова Добрыня Всеславович отнёсся к моим словам внимательно.
— Значит, сначала будем ставить новый забор, а потом разбирать старый, — сказал он.
— И нужно будет пройти проверить старый, если есть где дыры, залатать их, — сказал я.
— Да, Владимир Дмитриевич, так и сделаем. Завтра же с утра отправлю мужиков. Сегодня-то уже скоро стемнеет.
— Хорошо, — согласился я. — Тогда нам нужно поспешить.
Добрыня Всеславович выдвинул ящик стола и достал флакончик с моей кровью.
Вспомнив, как делал дед Радим, я отлил большую часть крови, оставив на донышке. А потом разрезал руку и, пустив золотую ци, наполнил флакон.
Добрыня Всеславович вернул флакон на место. И едва купол развернулся заново, Добрыня Всеславович многозначительно поднял бровь.
— Не слабо! — прокомментировал он. — Когда вы в первый раз пришли на завод, я и не думал, что так быстро вырастете. Вот ведь только в первый раз защитный барьер ставили…
Мне было приятно от его немудрёной похвалы. Но поставить барьер — это полдела. Ещё нужно было нарисовать рисунки на воротинах и на запорной перекладине.
Поэтому мы с Добрыней Всеславовичем поспешили к воротам.
Рисовать рисунки я решил гвоздём. Нацарапаю, а мужики потом углубят бороздки.
Но как же неудобно было держать гвоздь в руке.
К тому же я понимал, что узор очень важный, тут ошибиться нельзя.
Эх, если бы у меня была возможность потренироваться на бумаге! Но времени на это не было совсем — день клонился к вечеру. Скоро не будет видно. А рисовать сложный узор при факеле не лучший вариант.
В первый момент я хотел нарисовать нужный узор прямо на уровне глаз в легко доступном месте, но потом увидел, что древесина в этом месте аж лоснится — так затёрто ладонями. Значит и сам узор затрётся. Плюс телегой какой зацепят и порушат узор.
Так что я, чертыхаясь, полез наверх — туда, где цепляться за воротину очень неудобно.
Раз неудобно мне, значит и остальным. А значит, узор целее будет.
С горем пополам нацарапал на одной воротине. Потом нацарапал на другой.
На запорной перекладине было рисовать проще всего.
В общем, провозился я до темноты.
Добрыня Всеславович принял работу и пообещал утром поставить резчика, чтобы вырезал нацарапанный мной узор. И подумав немного, добавил:
— Ещё и сверху знак рода начертаем! Просится он тут!
Я вспомнил, как дед Радим что-то делал с защитным барьером, что он потом стал пропускать своих, и кивнул:
— Я не против, делайте, как знаете.
В общем-то все дела на заводе были сделаны, все слова сказаны.
Хотя нет, не все.
— Добрыня Всеславович, — потихоньку сказал я, когда мужики пошли за Кузьмой и рядом с нами никого не осталось. — Медведь скоро уйдёт. Договор подходит к концу. Когда соберётся уходить, не препятствуйте.
Добрыня Всеславович только спросил:
— Свою марионетку заберёт с собой?
— Да, — ответил я.
— Я понял, — сказал Добрыня Всеславович. — Будем побыстрее перестраивать корпуса.
— Думаю, дня через два к вам приедет либо Тихон, либо сам Егор Казимирович.
— Вы не волнуйтесь, Владимир Дмитриевич. — успокоил меня Добрыня Всеславович. — Всё будет хорошо. Езжайте спокойно в академию, учитесь, вступайте в наследство и возвращайтесь. А мы тем временем начнём работать, чтобы к вашему возвращению уже первые автомобили были готовы.
— Спасибо вам большое! — поблагодарил я управляющего.
Опираясь на мужиков, подошёл Кузьма. Он уже выглядел получше, но всё равно ещё был бледен.
— Ты как? — спросил я у него. — Можешь управлять?
— А чего ж не смогу? Смогу! — ответил Кузьма.
Но я на всякий случай решил ехать рядом с ним на козлах. Мало ли — поддержать придётся.
— Ну что, Мо Сянь, — сказал я китайцу. — Прощайся с Глафирой и поехали.
Китаец потрепал демоническую волчицу за ушами, и она убежала вглубь территории. Возможно, отправилась к Стёпке, а может по каким другим волчьим делам.
Я быстро попрощался с управляющим и по совместительству хранителем, помахал мужикам и сел в сани рядом с Кузьмой.
Он не протестовал. Да и чего протестовать? Всё равно же не уйду.
Подождали, пока Мо Сянь укутается тулупом, и покатили домой. Нужно ещё с парнями сегодня поработать успеть перед сном. Как-то они там сегодня без меня?
Эх, знал бы я, какие сюрпризы меня ожидают дома…
Приставы смогли преодолеть мой защитный барьер! Никто из посторонних не смог, а приставы смогли! Они приезжали, когда меня не было, привезли Глебу и Даниле приглашения в академию магии.
Я, несмотря на то, что барьер был преодолён и я не почувствовал этого, всё равно облегчённо выдохнул — ещё одна гора с плеч. Это дело тоже было завершено и моё обещание приставам было выполнено. А главное, парни получили шанс развиваться как маги!
Однако, это были не все сюрпризы, которые ждали меня. За Полиной приехала её матушка. И ей очень не понравилось, что она не может проехать к крыльцу, как прежде.
К счастью, Егор Каземирович увидел, что кто-то подъехал к барьеру и пошёл поинтересоваться. В результате Анна Леопольдовна со скандалом забрала Полину, не позволила даже дождаться меня, чтобы попрощаться.
Что ж, ожидаемо. Хотя я думал, что на сороковицу Полина останется. Она ведь была знакома с родителями настоящего Володи Корнева. Как и Анна Леопольдовна, кстати, тоже. Но нет! Они уехали, не дождавшись меня. Княгиня Разумовская назвала это беспокойством о дочери.
Как бы там ни было, а получилось не очень хорошо.
Слушая рассказ Глеба и Данилы о том, что тут произошло, я думал о том, чтобы у себя на входе тоже поставить ворота с рисунками — такие же, как на заводе. Чтобы можно было открывать и закрывать проезд по мере необходимости. Раз уж у меня есть такое знание, то чего ж его не использовать?
Когда парни поделились новостями, Марта сказала:
— Знаю, что завтра у тебя важный день, но мы с утра уедем. Глебу и Даниле нужно собраться в академию. Да и родители пока не знают…
— Да, я понимаю, — согласился я.
А что мне ещё оставалось делать?
Перед сном мы ещё немного помедитировали вчетвером, но ничего особенного не произошло. Это была самая обычная
