украшения спальни или гостиной явно не подходящая. Неудивительно, что ее никто не купил: пыль на полке вокруг явно скапливалась месяцы, если не годы. Но для моих целей что-то такое как раз и годилось — так что я не торгуясь отдал старьевщику три рубля и унес зомби-птичку в кармане.
И теперь пришло время довести дело до конца. Я обернул фигурку носовым платком и, примерясь, осторожно надавил. Слоновая кость жалобно хрустнула, посыпалась мелкая белесая крошка, и в моих руках остались несколько обломков: лапы с подставкой в виде толстой ветки, тело, хвост.
И голова с куском тощей шеи сантиметра в полтора длиной.
В самый раз. Вряд ли мастер пришел бы в восторг узнав, как я обошелся с его вычурным творением. Но для моей задумки птица целиком не годилась, а раздобыть очищенный вороний или крысиный череп я смог бы лишь теми способами, о которых не хотелось даже думать. Да и время поджимало — я планировал закончить здесь еще до ужина.
Похоже, испорчу ее сиятельству аппетит.
Поделка получилась на славу. Не слишком аккуратная, насквозь фальшивая и, конечно же, лишенная даже самой крохотной капельки колдовской силы. Зато выглядела натурально: когда я кое-как примотал к птичьей голове подобранную во дворе веточку, вытянул руку и посмотрел на свое творение со стороны, оказалось весьма похоже. Крохотный нитсшест почти не отличался от настоящего, и даже в узелках бечевки на костяной шее будто проскальзывало что зловещее.
Я даже еще раз пробежал глазами по всем виткам, проверяя, не наплел ли чего по настоящему рабочего — не хватало еще сдуру сконструировать ненацеленный н а уз. Но нет, обошлось: пальцы не занимались самодеятельностью, и колдовства в моей игрушке не было даже в фоновом режиме.
— Ее сиятельство вас ждет. Проходите, Владимир Петрович.
Дворецкий обратился по имени и отчеству, но будто выплевывал слова. Да и смотрел так, что я всерьез начал опасаться, что он вцепится мне в глотку пальцами. Или подстрелит в спину, когда мы будем подниматься по лестнице. Впрочем, неудивительно: в нашу последнюю встречу я не только заявился в особняк посреди ночи, но и остался в опочивальне хозяйки до самого рассвета. И, если Фурсов не соврал, мы с ее сиятельством изрядно… скажем так, шумели.
Но, на мое счастье, в этом доме слуги пока еще не командовали, так что дворецкому приходилось подчиняться приказу и быть со мной настолько учтивым, насколько полагалось. Впрочем, и не каплей больше: шагнув на ступеньку, я тут же услышал за спиной недовольное сопение, а чужой взгляд буквально прожигал на пиджаке между лопаток дырку и не отпускал, пока мы не добрались до комнаты для аудиенций.
Конечно же, ее сиятельство не стала принимать меня в спальне — вместо этого выбрала помещение, которая оказалась чем-то средним между кабинетом, библиотекой и второй гостиной. В пользу первого говорили письменный стол и кресло у окна, в пользу второго — обилие книжных полок из темного дерева, наполненных фолиантами в золоченых обложках. Но и для встречи комната тоже годилась.
Даже если круглый столик и пару низких бархатных кресел не принесли сюда специально для моего визита. Вяземская заняла дальнее и устроилась так, чтобы тут же увидеть любого, кто переступит порог. То ли боялась чего-то, то ли давала понять, кто тут главный.
А может, просто рисовалась, отчаянно изображая ледяную и неприступную крепость. Даже одежду выбрала соответствующую: жемчужное ожерелье и узкое платье в пол из голубого шелка. Прямо Снежная Королева. Смотрелось эффектно, хоть я и предпочел бы видеть ее сиятельство в теплых тонах.
Ну, или вообще без всего.
— Доброго дня, милостивый сударь. — Вяземская повернулась ко мне — нарочито медленно, умудряясь при этом еще и слегка задрать подбородок. — Вы не предупреждали о визите. Не уверена, что нам стоит встречаться в моем доме. Кем бы ни был враг моей семьи — он наверняка не дремлет и следит за каждым нашим шагом.
На мгновение у меня даже мелькнула мысль как можно более ехидно поинтересоваться насчет участи так называемого жениха — раз уж ее сиятельство сама заговорила о врагах. Вяземская вполне могла знать и самом факте нашей дуэли с Грозиным, и об исходе поединка… Впрочем, могла и не знать — и в таком случае не следовало тревожить ее сверх меры.
Ей и так придется несладко.
— Я даже не уверен, что нам вообще стоило встречаться, сударыня, — вздохнул я. — Но так уж сложилось, и теперь мы с вами, кажется, в одной лодке. Так что позвольте преподнести вам небольшой подарок.
— Подарок? — пробормотала Вяземская. — Мне?..
— Именно так, ваше сиятельство. — Я достал из кармана самодельный нитсшест. — Вам приходилось видеть что-то подобное?
Когда я бросил поддельный птичий череп на обтянутые голубым шелком колени, Вяземская тихонько пискнула и дернулась так, что без видимого напряжения сдвинула с места тяжелое бархатное кресло и впечатала спинкой в полку. А потом подпрыгнула, забираясь на него с ногами, и принялась судорожно отряхиваться, будто по ее одежде только что пробежала мышь. Или змея, или какое-нибудь уродливое и ядовитое насекомое, которого ни в коем случае не стоило касаться. Такой страх попросту невозможно было бы подделать — нет, он оказался вполне искренним, хоть моя поделка уже и валялась на ковре в нескольких шагах.
— Можете не отвечать, ваше сиятельство, — вздохнул я. — Вижу, вы уже встречались с такими игрушками. И даже более того — прекрасно знаете, почему их следует опасаться.
— Уберите это немедленно! — прошипела Вяземская. — Я представления не имею, что вы задумали и зачем принесли…
— Может, хватит уже врать? — Я на всякий случай прикрыл дверь. — Вы и так уже вляпались по самые прелестные ушки — и не стоит загонять себя еще глубже. Ложь вам не поможет.
На этот раз игра в гляделки длилась чуть ли не минуту. Ее сиятельство метала глазами молнии, полыхала всей мощью Таланта, но я выдержал все это без труда — а вот ей крыть мой козырь оказалось уже нечем. При всем своем гоноре и самонадеянности дурой Вяземская уж точно не была — и наверняка сообразила, что любые попытки отпираться или изображать неведение заведомо обречены на неудачу.
— Как… как вы узнали? — наконец выдавила она.
— Признаться, не без труда. — Я чуть склонил голову и шагнул вперед. — Любой другой на моем месте додумался бы куда раньше.
В самом деле — подсказок имелось предостаточно. Они буквально валились на меня с того самого дня, как я угодил в этот мир. Для профи-сыскаря или героя детективов такая задачка и вовсе показалась бы недостойной даже разминки. Но я был солдатом, а не пинкертоном, так что даже тысячелетний опыт помогал разве что видеть следы колдовства, но уж точне не выстраивать многоэтажные умозаключения
