Ознакомительная версия.
Поскольку «Шафты» стреляли с накоплением энергии, их залпы были мощными, но довольно редкими. И Малярийкин сделал упор на совокупную мощь своей артиллерии. Путь каждое орудие в отдельности уступало каждому из «Шафтов М2», но вместе его отряд превосходил врага как по силе залпа, так и по частоте.
Танк-корректировщик из своего укрытия не спеша произвел «настройку» разнокалиберных стволов «батареи» Маляра, и после этого дело двинулось, что называется, на автомате. После того как большая часть снарядов и зарядов стала падать в области нахождения «Шафтов» – просто рядом, задевая взрывной волной и осколками, батарее потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы превратить позицию врага в выжженный ужасом и огнем пустырь с обломками металла.
Бой за Моховое был полностью завершен.
В отличие от схватки на подступах к Моховому танки Малярийкина «в дуэли» потерь не имели. Только попадания.
* * *
Двумя часами позже, подавив «Шафты» и, таким образом, полностью овладев фермерским двором, Малярийкин снова собрал свои колонны в кулак и вышел наконец к противоположной границе локации. Она была видна уже невооруженным взглядом. Большая асфальтированная площадка, с которой этим утром начали движение в сторону Мохового игроки вражеской команды. Но до площадки еще предстоял бой.
В километре от фермерского двора в сторону границы периметра снова начинался лес. Лес шел по длинному скату рельефа вниз, что позволяло Малярийкину и его командирам полностью просматривать пространство до границы и видеть вражескую «точку входа». Но вот что делалось в самом лесу, видеть невозможно.
Малярийкин понимал, что тремя успешными операциями по прорыву вражеской обороны он добился уже тотально численного превосходства над своим оппонентом. Для завершения игрового сражения и победы следовало прорваться во вражеский тыл, захватить асфальтированную площадку, с которой этим утром вошел в игру враг. А до этого, по возможности, уничтожить как можно больше танков противника. Кроме тех, которые будут ускользать от боя и спрячутся в лесу, никак не проявляя себя. Таких, впрочем, в бою обычно не наблюдалось, так как по завершении боя откровенных трусов и уклонистов ждала дисквалификация. На финальном этапе игры, когда все бойцы противоположной команды были осведомлены о приближении развязки, уклоняться от боя не имело смысла. Все знали о необходимости «стоять насмерть».
«Насмерть-то оно насмерть, – подумал Малярийкин. – Но никто и никогда, ни в реальном, ни в игровом бою, не запрещал стоять насмерть с умом». Противник наверняка будет стараться «сливаться» грамотно. Защищать свой последний рубеж. Использовать свой последний шанс. И шанс, надо признать, всегда присутствовал. Особенно – в обороне.
Байбулатов не раз и не два перечислял случаи, когда один-единственный танк или один-единственный взвод совершали «чудеса», выбивая целые колонны и даже команды под корешок.
От фермерского двора в лес ускользала петляющая дорога. Знакомо. Все было точно так же, как в начале сражения, только рельеф словно развернулся в обратную сторону. В прошлый раз Малярийкин атаковал «из леса». А сейчас – станет атаковать «в лес».
Второй вымпел, расположившийся справа от Малярийкина, долбил отходившие в спешке машины противника, немногочисленные и поврежденные. Как догадался Малярийкин несколькими минутами ранее, это были «коробочки» арьергардного заграждения, полумертвые от попаданий. Основные силы, вернее, то, что от них осталось, противник уже успел скрыть в лесу и успешно закреплялся на новых неизвестных позициях.
Все это не радовало.
Глядя, как арьергардные танки противника драпают к лесу, пытаясь укрыться от убийственного огня Второго вымпела, Маляр готов был не думать, не считать и с ходу броситься в смертоносную атаку наскоком.
Но делать так сейчас не стоило.
Во-первых, Малярийкин уже так делал. А значит, враг вполне может рассчитывать на повторение неоригинальной тактики бросаться в омут головой. Во-вторых, на взятие фермерского двора и бой с арьергардной группой ушло времени довольно много. И основной отряд вражеской команды имел достаточный временной интервал, чтобы спокойно подумать, определить оборонительные рубежи, распределить машины и даже дать немного отдохнуть экипажам. То есть оборона была готова. Возможно, враг только и ждал момента, когда Малярийкин ломанется вниз, рассчитывая, как в предыдущие два раза, сломать врагу хребет с ходу.
И этот план – вражеский план! – Малярийкин уже невольно осуществлял.
Легкие и юркие машины противника, пусть поврежденные, но не потерявшие способности огрызаться, пятились к лесу и одновременно пробовали вести организованный арьергардный бой по всем канонам танкового искусства. Башню развернуть назад на сто восемьдесят. Полный ход к лесу, с одновременным перезаряжанием орудия. Потом мгновенная остановка. Желательно – на каком-то промежуточном, минимальном возвышении. Выстрел из стационарного положения. И снова – полный вперед, драпать к лесу. Вот и вся наука.
Но проблема состояла не в этом. Не во вражеском арьергарде.
Наиболее горячие бойцы Второго вымпела уже начали преследование. В том же стиле. Полный ход на форсаже. Остановка. Выстрел. Снова полный ход.
Таким образом, танки Малярийкина как бы уже втягивались в новый бой, плавно произраставший из старого. Атака неизвестных позиций противника в лесу как бы уже началась. Без ведома Малярийкина, без приказа, без плана. Впрочем, приказ-то был – добить арьергард в фермерском хозяйстве.
Не теряя ни секунды, Малярийкин распорядился в микрофон общей связи преследование прекратить. Но не всем. Средние танки Второго вымпела развернулись обратно, в сторону захваченного фермерского двора, но вот двум самым легким «Хантерам» Маляр велел продолжить преследование. Чтобы прощупать почву.
Как выяснилось почти сразу же и как предполагал Малярийкин, смотреть было на что. Через несколько минут отступающий враг скрылся в лесу. «Хантеры» спешили за ним. Но стоило им едва подбежать к опушке метров на сто пятьдесят, как движение «Хантеров» было остановлено буквально шквальным огнем. Мини-атака захлебнулась, не начавшись. Первому «Хантеру» первым же залпом «снесли голову», то есть вырвали башню и подожгли. Во вторую машину вонзилось сразу несколько снарядов буквально за две-три секунды. Искореженный корпус, превращенный почти мгновенно в бесформенную груду металла, вспыхнул яркой звездочкой взрыва (детонировал боезапас) и остался стоять обожженным угольком, чадя развороченными отверстиями от жестоких попаданий. Вопросом, что стало с пилотом, – как и во многих случаях до этого, – Малярийкин старался не задаваться. Ответ был неприятный, от него к горлу подползала тошнота. Особенно «радовал» Малярийкина тот факт, что это именно он, Петя Батькович Малярийкин, минутой ранее обрек двух человек на верную смерть. С другой стороны, отдав приказ остальным бойцам Второго вымпела прекратить атаку, он спас жизни еще десятку живых людей. В том, что засевшие на опушке ребята из противоположной команды раскатали бы в чернозем весь Второй вымпел, сомневаться не приходилось. Огонь был страшный, не менее чем из десятка стволов.
Ознакомительная версия.
