Ознакомительная версия.
Любая атака, даже полновесная атака в линию всей команды Малярийкина, была бы отражена. На то и оборона, чтобы десятком укрепленных, зарытых в землю и замаскированных стволов держать сотню.
Здесь, впрочем, Малярийкин начинал сомневаться. Его мозг и взгляд зафиксировали при уничтожении героев-«Хантеров» около десяти почти одновременных орудийных залпов. Но это вовсе не означало, что в лесу спрятан всего десяток стволов.
Было ясно, что противник занял для обороны выгодные позиции на господствующих высотах, закрытых кустарником и деревьями, на расстоянии примерно метров ста от опушки. При этом в кустах были сделаны редкие, невидимые отсюда просеки, через которые вражеские танкисты могли осуществлять наводку и вести огонь, оставаясь абсолютно безнаказанными. Именно о таком тактическом раскладе говорил тот факт, что при расстреле «Хантеров» никто из команды Маляра не заметил вспышек выстрелов. Это значило, что «коробочки» противника спрятаны достаточно глубоко в лесу. Но стреляли они при этом прицельно! Это значило, что имели возможность вести наводку. Технически организовать подобную позицию несложно. Танк заходил в лес по широкой боковой дуге на примерно выбранную по карте точку (обычно, опять-таки, на некоторое небольшое промежуточное возвышение в глубине леса). Оттуда два танкиста с маленькими ручными электропилами расчищали просеку, срезая только тонкие кусты и ветки выше высоты орудийного зева. Редкая просека в сто метров длиной, когда одним движением срезают только тонкие стволы, отнимает у двух человек примерно пятнадцать минут. Просеки для каждого засадного танка-стрелка обычно делались две – для двух рубежей, через которые должна была пройти атакующая волна вражеских танков. И делалась сбоку (или под углом) от вектора атаки. В лесу занять боковую (или угловую) позицию относительно вектора атаки было не сложно. После этого оставалось только ждать. Используя прицельную оптику, танкист мог долбить наступающего врага часами. При этом оставаясь незаметным – его не выдавала даже вспышка выстрела. Определить его местонахождение по просеке также не представлялось возможным, так как просеки как таковой в реальности не существовало. Танкисты-дровосеки не вырубали стволы деревьев под корень, не оставляли пней, не делали в лесу дорог и тропинок. Они срезали тонкие ветки. На определенной высоте, и не более того. И выборочно – редкие тонкие стволы, оказавшиеся «на линии». Обнаружить такую оптическую «просеку» не сложно по свежим срезанным веткам. Но для этого надо побродить по лесу пешком.
Мысль направить в лес пару спешенных танкистов Малярийкин сразу отбросил. Во-первых, это не поощрялось правилами. Точнее – прямо запрещалось, но никто и никогда за этим в играх не следил. Да и случаи, когда спешенный безоружный танкист мог помочь в танковом бою бронированной машине, были единичными. Просто действовать надо было по-другому. Прежде всего – определиться с силами засады противника. Сколько их там? Все или только часть? Разбросаны только на опушке? Опушка леса от левой границы локации до правой границы локации, учитывая угол, с которым лесной массив их касался, протянулась километров на пятнадцать, не менее. Или по лесу в глубину, до асфальтированной площадки? То есть километров на двадцать.
На эти вопросы ответов у Малярийкина и его командиров не было.
Можно предположить, что несчастные «Хантеры» были обстреляны только частью огневых средств. Не раскрывать полностью систему огня и уничтожить малые силы атакующего противника своими малыми силами – логично для противоборствующей команды.
Можно также предположить, что противник ощетинится всеми средствами лишь с началом мощной атаки, в которую Малярийкин, по вражеской задумке, бросит основные силы своей команды.
Но можно предположить и совершенно обратное: в лесу засел единственный отряд противника. Например, как в случае с засадой над «петлей» шоссе несколькими часами ранее. А основная оборонительная позиция находится еще дальше.
Но это было маловероятно. Прежде всего потому, что у врага почти не осталось пространства, чтобы отступать. Да и позиция на опушке была прекрасной. Ничем не лучше и не хуже, чем какая-то гипотетическая новая линия в лесной чаще. Да и времени на подготовку обороны на опушке у вражеской команды хватало. Малярийкин преследовал авангардные отряды врага вовсе не «на плечах».
Пока единственный факт, доступный Малярийкину, заключался в одном. Выслушав наблюдения своих более опытных командиров взводов и вымпелов, которые также наблюдали за преследованием вражеского арьергарда от фермерского двора, Малярийкин записал на листочке нехитрые логические соображения и посчитал, что на опушке леса при уничтожении «Хантеров» проявили себя следующие орудия.
Три «Твинса». Четыре «Грома». Слабый «Шафт». Пара неплохо прокачанных «Смоки» и один огнемет. О да, разумеется, огнемет! К этой машине и к этому игроку у Малярийкина, пожалуй, будет особый счет в финале текущего боя.
Чтобы не пугать затаившегося противника своими хлопающими глазами и расстроенной физиономией, Малярийкин приказал отвести все подразделения команды за высотку с фермерским подворьем, а также в кустарник, южнее. И там уже – продолжить невеселые размышления. Да потихоньку приступать к подготовке к последующим действиям.
Следовало признать: противник, перекрыв лесную опушку, добился своей цели. А вот Второй вымпел Малярийкина, не сбив противника с занимаемого рубежа, не справился со своей задачей и не расчистил путь для продвижения главных сил своей игровой команды.
«Как бы там ни было, думать долго не стоит и положение надо резко менять. Надо действовать!» – решил Малярийкин. Но что предпринять конкретно? После тщательной оценки обстановки показалось, что он нашел выход из создавшегося положения.
Идти в лобовую атаку всей мощью и проверять вражескую оборону на крепость путем потерь машин и людей – глупо. Делать еще одну «разведку боем» малыми силами легкобронированной скоростной техники – нецелесообразно, поскольку потери несоразмерны цене информации, полученной таким образом. Ну, узнают они примерное расположение еще одной засады вдоль опушки. И что?
Можно попытаться обойти позицию слева. Но опять-таки нецелесообразно. Поскольку маневр бы осуществлялся прямо на глазах у противника: местность фактически открытая и труднопроходимая. Кочки, низкие курганы, грязь, ручьи. Для любого танка, конечно, вещь преодолимая. Но скорость замедляет. На форсаже не пролетишь.
Удары по «Хантерам» – теперь это было достаточно очевидно – нанесены через оптические просеки из глубины леса под значительным острым углом. Об этом говорило месторасположение погибших «Хантеров». Точка, где они были обстреляны, находилась в месте, где лесная опушка изгибалась, образуя справа и слева своеобразные выступы лесного массива. Танки-снайперы, работавшие через просеки, могли сидеть там. В этих выступах.
Ознакомительная версия.
