– Нынешние? Когда же был предыдущий случай таких… усилий?
– Давненько. Полтыщи лет назад, даже побольше уже. Тогда не только находились способные люди, которые нас принимали и поддерживали. Всё было гораздо проще. Может, это тебе и покажется отвратительным, но даже к магии приходилось прибегать редко. Просто укажи на опасного противника – остальное делало само общество.
– Как?
– Очень даже просто. Горячо приветствовало – иногда медленным огнем, но чаще быстрым. Это потом ударило по нам же. Такие дела нельзя делать безнаказанно – и когда были переловлены черные, взялись за всех остальных. За просто способных. За не способных ни к чему, но неугодных. За чистокровных людей и чистокровных Древних. Видишь ли, те, кого мы, как сейчас говорят, сдали, признались в существовании заговора. А те, кто их пытал, не делали различий между колдунами, нечистью и нелюдью. Мы еще оказались в не самом плохом положении, у нас были леса, был путь отхода по ним на восток. Нашим бывшим союзникам уходить было некуда.
– Это… Это подло. Олег. Просто мерзко и сволочно.
– Знаю. И тогда все знали, все понимали, какая будет расплата. Просто у них не было другого выхода. Или сон разума и порождаемые чудовища – но люди, что бы они ни творили, или пол-Европы выгоревших холмов и царство Юриков на этом пепле. Кстати, то, что происходит сейчас, – тоже расплата за те годы. Маятник качнулся в другую сторону, Саша. Сейчас колдуны в почете, за те зверства общество перед ними кается. А результат? Как ты думаешь, скажи сейчас людям, что обнаружен такой вот заговор, что будет?
Александр попробовал себе это представить. М-да! Безрадостная картина. Те, кто сказал, уезжаю на лечение – с рукавами за спиной и ухмылкам «черных» в спину. А те, кто поверил – пытаются об этом забыть. В лучшем случае думают о спасении себя и ближних своих. Самых ближних – ведь всё человечество не спасешь, правда? В худшем – радостно готовятся встретить нового хозяина и новый порядок. Где-то посередине – те, кто запасает спички и мыло. Те, кто надеется приспособиться – хуже того, может приспособиться. А также те, кто под шумок зарубит топором соседа – «колдуна» или «энергетического вампира».
– И что нам теперь делать, Олег?
– К сожалению, пока ничего. Самое большее, что мы можем, – это срывать их планы на ближайшее будущее. Не все – те, что угадаем, те, что сможем. Как вчера, как летом, как ты с освобождением своей Ирины. Кстати, как она?
– Нормально вроде бы, а что? Концерт вот у нее сегодня, сейчас уже идет.
– И ты приехал сюда?!
– Да, а что? Ты же говорил – может помощь понадобиться.
– Говорил, не спорю. Вообще-то хорошо, что приехал, просто прекрасно. Слушай, а когда вы с ней намерены встретиться?
– Вообще-то думал сегодня к концу выступлений, там они еще в узком кругу намерены собраться…
– В узком кругу – это хорошо. Очень хорошо. Тебя пригласили – может, ты и меня где-нибудь по дороге встретишь? Своего… Ну, например, бывшего коллегу?
– Не знаю, Неудобно как-то, Олег. И вообще, с чего тебе так срочно? У меня в общем-то были на этот вечер свои планы.
– Ну и планируй дальше. Если получится. Слушай, Саша. – Голос неожиданно стал жестким. – Я в твою личную жизнь не вмешиваюсь. Не подругу твою еду смотреть, хотя тоже не мешало бы, я уже говорил. Но вот то, с какой компанией она связана и что у них на уме, – это уже серьезнее. Понял? Так что можете хоть целоваться, хоть вообще исчезать. Но не раньше, чем я, как сказал Михаил Сергеевич, разберусь, кто есть ху.
– Олег, они ведь тебя знают!
– Да? А ты в этом уверен? Пошли одеваться и такси ловить. Сегодня я для тебя буду – ну хотя бы и Михаилом Сергеевичем. Пошутим и по этому поводу немного. Усе у порядке, товарищи, усе нормально, процесс пошел. – Голос внезапно изменился. Словно действительно включили запись какого-нибудь выступления советского экс-президента.
– Вот не знал за тобой такого таланта!
– А ты вообще многого не знаешь, – ответил Олег уже своим обычным голосом. – Кстати, с этого момента называй меня на «вы». У вас в институте это вроде было принято? Не смотри большими глазами, ты своих коллег мне только по имени-отчеству называл. Так что давайте на «вы». Я вас, по вашей молодости и служебному положению, могу и без отчества, а вы, Саша, соблюдайте субординацию и дисциплину. Хоть и не работаете у нас больше. И к ладу постепенно привыкайте.
Действительно, к такому надо привыкнуть. Александр видел это впервые. Зрелище вызывало смешанные чувства. Разумом понимал, что надо удивляться и восторгаться способностями. Нутро отказывалось воспринимать увиденное. Тошно было. В самом прямом смысле этого слова – желудок рвался к горлу. Видено было всякое – и полуразложившиеся трупы, и раны, и гной, и пепел. Но всё это теперь казалось естественным и нормальным. Привычным и объяснимым.
– Не кривись, привыкай! И не отворачивайся! Если дела наши так и дальше пойдут, тебе еще и не то предстоит увидеть. Так что смотри. Знаю, что противно, самого на первых порах выворачивало. И вообще, всё это только иллюзия. Отвод глаз – как с домом, только чуть сложнее. На конкретном участке и не с исчезновением, а с новым видом.
Легко сказать – не отворачивайся! Олег мял кожу на лице – временами казалось, что он ее просто снимает и тут же приклеивает заново. Черты лица то растекались в серую, похожую на грязный творог массу, то застывали в самых немыслимых сочетаниях. Одно ухо выше другого, скулы разной высоты, сползающие на губу ноздри… Только глаза оставались на своем месте, но и они менялись. Потемнели, веки стали тяжелыми и рыхлыми, потом вернулись к прежнему виду.
Постепенно лицо стало вырисовываться. Волосы стали светлыми с проседью, обозначились солидные залысины. Нос подергался и застыл: что-то среднее между «горбинкой» и «картошкой», смесь Кавказа и России. Или не Кавказа? Потом заняли свое место высокие скулы. Подбородок покрылся легкой щетиной.
Олег что-то шептал, гляделся в зеркало, лицо уже не мял, а слегка приглаживал. Наконец обернулся:
– Готово! Можешь пощупать. Протяни руку, говорю! Не бойся, не укушу. Проверить надо, как легло.
Это «пощупать» далось нелегко, но, к своему удивлению, ничего особенного Александр не почувствовал. Нос как нос, скулы как скулы, даже подбородок колючий. Попробовал увидеть это всё верхним зрением – обычное лицо, и всё тут! А вот общий «рисунок» сияния изменился. Теперь это был самый обычный человек. Чуть нервный, чуть уставший. Со средними человеческими способностями, судя по всему.
– Ну как? – Голос всё-таки был прежний. Олега, а не того мужика сорока-с-лишним-лет, который стоял перед зеркалом. – Всё держится, всё прощупывается?
