– Как ты… Простите, как вы это сделали?
– Давненько я этим не занимался. – Чувствовалось, что Олег был доволен и собой, и произведенным эффектом. – Это всё временное, часов через пять сойдет. Если сильно устану, то быстрее. Если потеряю сознание – сразу. Так что времени у нас немного, пошли машину ловить. За мой счет, не пугайся – знаю я твою зарплату.
– А голос? Вдруг по голосу узнают?
– Тут уж ничего не поделаешь. Если там будет кто-то из особенно хитрых или сильных, то и эта маскировка не поможет. А чужим голосом я долго говорить не могу. Сегодня мне собственные голосовые связки, чувствую, сильно понадобятся.
Михаил Сергеевич – не то что язык, мысли не поворачивались назвать этого человека Олегом – оказался прав. Голос ему потребовался. И не подвел.
Они всё-таки успели к самому окончанию концерта. Несколько песен – и одна прощальная, пропетая хором. Ирина со сцены разглядела своего «оборотня», еле дождалась окончания аплодисментов – и кинулась к боковой лесенке, чуть не оборвав подвернувшиеся под ноги провода. Несколько смутилась, увидев рядом с Александром кого-то чужого, потом мотнула русой челкой – и всё-таки кинулась на шею:
– А я боялась, ты совсем не придешь!
Пришлось тут же знакомить с «коллегой». Покрылся испариной, когда Иринка вежливо спросила: «А вы чем именно занимаетесь?» – вот влипли! Легенду толком не продумали. Удивила реакция «Михаила Сергеевича». Ну, изобрести тему диссертации несложно – но начать разговор по ней, еще и достаточно грамотно… Более того – профессионально. Или это опять какое-нибудь чародейство, или они с Олегом действительно почти коллеги. «Почти» – это самое меньшее.
Собравшееся за кулисами общество встретило незнакомца настороженно. Чего и следовало ожидать. Пошли в какую-то комнатку на втором этаже здания, набились, как сельди в бочку, скорее, как гости у Коли, селедку так не прессуют и гитару в придачу не дают. Через полчаса Александр понял, как мало знает он о своем нынешнем командире.
Эти полчаса «Михаил Сергеевич» просидел скромно, молча в сторонке – насколько это возможно в такой тесноте. Слушал певцов. А потом гитара по кругу дошла до него. Из вежливости и по традиции спросили:
– Вы не играете? – И уже приготовились передать инструмент дальше. Никто не ожидал того, что произойдет дальше. Меньше всех – Александр.
– Да вы знаете, балуюсь иногда… – скромно ответил лысоватый мужичок, неизвестно как попавший в этот круг,
– Споете что-нибудь? – В этом вопросе всё еще было больше вежливости, чем интереса.
– Свое или чье-то? Чье именно?
– Свое, если можно! – интереса стало гораздо больше.
– Ну что же, попробую… Заранее извиняюсь, если что не так, давненько до гитары руки не доходили.
Взял инструмент, попробовал звучание. Чуть поморщился, покрутил колки – еле заметными движениями. Вздохнул тяжело – что, мол, поделаешь. И запел.
Потом он попробовал передать гитару дальше, но ему не позволили. Попросили спеть еще. И еще. И еще раз. Здесь умели ценить хорошую песню и хорошего певца. Олег пел хорошо. Наверняка музыка могла быть и более изысканной, гитара могла попасть к музыканту повыше классом. На это никто не обращал внимания.
Олег пел старинные песни. «Музыка моя, слова народные», – добавлял он в таком случае. Этих слов раньше никто не слышал, хотя знатоки народных песен здесь были. Пел песни поновее – можно было догадаться, какие события в них упоминаются. Пел то, что не имело возраста, – многое существовало всегда и будет не раз, и каждый может найти в этом свое.
Слушали нового барда внимательно. Восхищенно, ревниво, с любопытством, оценивающе – но никто не отвлекался, не перешептывался, не обсуждал какие-то свои дела. У Лени-Пустынника горели глаза, он подался вперед, пальцы шевелились, словно он подыгрывал или пытался повторить мелодию. Сергей скрестил руки на груди, пытался выглядеть отрешенным и даже надменным – слыхали, мол, и не такое, ничего особенного. Выдавали глаза – то грустили, то смеялись, то задумывались вслед за песнями. Ирина прижалась к плечу, тихо дышала в щеку, иногда вздыхала – и бурно восторгалась в перерывах между песнями, просила петь дальше.
Очередная песня началась с долгого перебора струн. Скорее даже перезвона, перешедшего в быструю мелодию. Наконец Олег запел. Но запел не своим голосом – глубоким, гортанным. Сначала показалось, что поет он на каком-то неведомом, чужом языке. Потом начал доходить смысл слов. Слова, словно играли с ритмом. То отставали, то перепрыгивали через него, то бежали вместе с ним в веселом хороводе. Скорее даже по спирали – каждый новый повтор чуть отличался от другого. Голос становился то громче, то тише, взмывал в высоту и опускался до грозового гула. Сначала Александр пытался уловить смысл песни – было в ней что-то про созвездие рун на клинке, про шепот листвы и пение вьюги… Потом слова опять растворились в ритме. Потом и ритм исчез. Остался мощный, бурный поток, который подхватил и понес, потащил, завертел – и вдруг выбросил на поверхность. В тесную, маленькую комнату. Песня кончилась.
Тихо было в комнатушке. Все молчали – ни похвалы, ни обсуждения. Ирина затрясла головой, провела ладонью по глазам, словно избавляясь от неожиданного видения. Еще несколько человек хлопали глазами, озирались по сторонам, приходили в себя.
– Фигня какая! – Первым нарушил тишину Сергей. – Ни музыки, ни слов, ни… – Он осекся, хмыкнул и махнул рукой. – Извините, конечно, но я привык говорить то, что думаю.
– Нет, Серега, ты не прав. Не скажу, что всё понял, но здесь что-то есть. И довольно много. – Пустыннику не пришлось приходить в себя, но выглядел и говорил он задумчиво, без своего обычного балагурства. – Сильная вещь, необычная. Это тебе не вечный ля-минор. Простите, Михал Сергеич, вы где-то специально учились? В музшколе, в училище?
– В общем-то, нет, всё частным образом. Просто учителя были хорошие. – Олег говорил устало, словно все силы ушли на то, чтобы спеть. – Ну, кто следующий?
– Михаил Сергеевич, а еще что-нибудь можно? – встрепенулась Ирина. – Пусть не такое, я понимаю, но хоть повторите из прежних.
– Увы, сударыня, увы. Другим тоже петь хочется, да и мне пора. Саша, вы меня до остановки не проводите? Я в этих местах не вполне ориентируюсь.
– Ирин, подождешь? – Александр уловил тень огорчения в глазах. – Я ненадолго, надо человека до транспорта довести.
– А может, останетесь? – Девушке явно хотелось о чем-то поговорить с новым товарищем по гитаре. Причем товарищем явно старшим и опытным.
– Не могу. Хотел бы, но некогда. Может, потом еще увидимся, а сейчас дела ждут. Да и ваше с Сашей дело молодое, вам вдвоем побыть надо, а не со мной. Так что извиняюсь и исчезаю. Да вы сидите, вам незачем туда-сюда бегать. Тут, как я понимаю, недалеко, так что Александра я похищаю минут на пять, не больше.
