— Да, да, мы тоже обратимся к духам с просьбой о ниспослании помощи! — закивали Лян и Кун, понимающе переглядываясь.
Котя же шагнул к Нике вплотную, скрытно подставил ладонь. Девушка чуть помедлила, глядя на него отчаянными глазами, потом сунула руку за пазуху — и в ладонь скользнул попугай.
— Всех вас, — Фэй Лун обвел взглядом собравшихся, — мои друзья проводят в одно место неподалеку от городской стены. Там, на реке, вы будете ждать наготове нашего появления, чтобы всем вместе как можно скорее покинуть окрестности столицы.
Вот так и получилось, что Котя со Шпунтиком под мышкой вскоре опять крался в темноте ночи, предшествуемый Фэй Луном, а по пятам за ним шел проверенный храбрец Бао. Присутствие попугая бодрило Чижикова, придавало ему сил, попугай еле заметно покалывал ладонь, будто наэлектризованный, и Котя воображал, будто его ненаглядный дракончик снова с ним, а мысль о том, что попугая придется вернуть, была ему неприятна. Из того, что Ника смирилась и отдала ему попугая, Чижиков сделал такой вывод: да, то, за чем они идут в сокровищницу, действительно крайне важно, раз девушка рассталась с удивительным предметом и согласилась остаться без переводчика. Но при этом — совершенно не обязательно, будто Ника рассказала правду про спасение мира. Быть может, первое, что она сделает, когда они вернутся — так это попробует отнять добытое в сокровищнице. Поглядим.
Тьма стояла — хоть глаз выколи, Котя с трудом различал очертания домов и, если бы не вовремя подхвативший его под локоть Бао, пару раз уже приложился бы лбом об угол. Тем не менее Фэй Лун шел вперед уверенно. Они миновали мирно спящие дома, быстро, краем, пересекли открытое пространство перед громадными воротами — сюда падали косые отблески от горевшего на привратных башнях огня, и двинулись вдоль стены. Чижиков коснулся рукой ее земляной поверхности — чуть влажной от росы, и подумал: хорошо, что с ним нет Сумкина. Федор Михайлович наверняка захотел бы осмотреть хотя бы ворота. Казалось, стена никогда не кончится.
Снова появились дома, примыкающие к стене снаружи, и здесь, немного поплутав, Фэй Лун нырнул в черный дверной проем. Котя на ощупь двинулся следом, боясь выронить переброшенного через правую руку Шпунтика, который хоть и висел смирно, но и весил немало: рука начала уставать. В темноте раздался скрип, потом удары камня о камень — посыпались искры: Фэй Лун запалил маленькую глиняную лампу. Тусклый неверный свет озарил беспечного рыбака и черноту высокого, в рост человека, земляного прохода с неровными краями. Рядом с проходом был прислонен к стене деревянный щит, видимо, его закрывавший.
— Господин Килэки, — очень тихо сказал Фэй Лун, — сейчас мы тайным ходом проберемся прямо во дворец. Прошу вас и благовещее животное ни в коем случае не шуметь.
Чижиков кивнул и Фэй Лун скрылся в проходе. Котя последовал за ним, а Бао, войдя последним, приладил бамбуковый щит на место изнутри.
— Но заметно же! — удивился Котя. — Понятно, что за щитом что-то есть. Кто-нибудь заинтересуется и может найти проход.
— Нет, — усмехнулся Бао. — С той стороны приклеена земля. Ничего не видно. Никто не знает, — он легонько подтолкнул Чижикова вперед. — Надо идти.
Ход оказался длинный, извилистый, узкий, местами низковатый, просто нора какая-то — приходилось идти, согнувшись. Фэй Лун, а за ним Котя, Шпунтик и Бао сначала плавно спускались вниз, а потом стали подниматься наверх, и подъем становился все круче, так что последние метры пришлось карабкаться по земляным уступам, цепляясь руками за близкие стены. На ощупь земля оказалась влажной — очевидно, ход был прорыт совсем недавно.
Наконец они уперлись в глухую деревянную плиту.
— Тс-с-с-с… — Фэй Лун приложил палец к тонким губам. Глаза его горели. — Мы как раз за главным залом для приемов, перед малым залом для частных аудиенций. Вход в сокровищницу совсем недалеко. Но только тише, тише!..
Чижиков стряхнул с головы землю и отпустил кота. Фэй Лун осторожно нажал на одному ему ведомые выступы на деревянной плите и отодвинул ее вбок.
Они вышли как раз между двух колонн, уходивших вверх, к невидимым в темноте сводам. Фэй Лун подождал, пока Чижиков, Шпунтик и Бао не выберутся наружу, а затем беззвучно задвинул дверь на место. Сработано было так здорово, что Коте, например, и в голову бы не пришло, что вот за этими лакированными и плотно пригнанными друг к другу красными досками скрывается неучтенный стражей вход в святая святых Поднебесной.
Фэй Лун осторожно выглянул за колонну.
— Нехорошо, — сказал он, обернувшись к Чижикову и Бао. — Нехорошо. Нам нужно всего лишь пересечь этот коридор. А там отдыхает императорский благовещий зверь!
И уступил место Коте.
Коридор был неплохо освещен огнем, пылавшим в равномерно расставленных у стен треножниках. Неподалеку от Чижикова застыли, почтительно склонившись, два рослых, облаченных в сверкающие латы дворцовых гвардейца. Перед ними на каменных, отполированных до зеркального блеска плитах пола развалилась… кошка. Роскошная, откормленная, скорее даже жирная кошка. Шерсть ее лоснилась от сытой жизни, пушистый хвост раздраженно подрагивал — кошка щурилась на свет и никуда уходить не собиралась. Соответственно — и гвардейцы: они терпеливо ждали, когда благовещее животное соизволит возобновить прерванную прогулку. Гвардейцы были кошкина стража. Рядом с кошкой на полу лежала расшитая золотыми нитями пышная, под стать кошке, подушка: видимо, гвардейцы пытались создать своей благовещей хозяйке максимально комфортные условия для отдыха, но вредное животное их усилия проигнорировало. Морда у кошки была наглая и Чижиков понял, что она, если ей приспичит, пролежит тут, на полу, всю ночь — хотя бы из природной вредности.
Что же делать?
Ну конечно!
Котя присел, притянул к себе Шпунтика.
— Благовещий зверь помнит Мурку? — прошептал он прижавшему уши коту. — Мурку из пятнадцатой квартиры? Помнит Мурку?
Кошачьи уши воспряли: еще бы не помнить Мурку! Из пятнадцатой-то квартиры! Как они с Муркой в тесных объятиях обрушились с карниза третьего этажа! Но и это не помешало Шпунтику долюбить Мурку до самого победного конца, хотя упали они прямо в мусорный бак и Мурка дико орала. Мурка!
Видя, что в Шпунтике еще свежи романтические воспоминания, Чижиков осторожно поднял его, выставил за колонну и слегка подтолкнул в сторону жирной кошки.
— Мурка! — прошептал коварный Чижиков.
Шпунтик принюхался, вгляделся: Мурка. Мурка… Мурка?!
Он пулей ринулся к кошке: Мурка! Мурка! Мурка! — на стражу коту было плевать, а кошка, увидев, какой роскошный, в самом расцвете сил, самец к ней стремительно приближается, моментально вскочила, весьма неприятно зашипела и бросилась, тряся нагулянным жиром, прочь.
