теперь в печатный цех.
— Пожалуй, интересно будет поработать, дедушка — опытный управленец, однако привык работать по-своему, новое принимает плохо. Сейчас надо следить за ситуацией на рынках, на краски спрос растёт постоянно, — удовлетворенно сказала Приска в дилижансе.
Малик уже откровенно любовался девушкой, а Бурхес сидел с задумчивой моськой, очевидно, приняв все упрёки в адрес своего родственника и на себя.
— А как по доходам цех, перспективный? — спросил я.
— Лично вашу тысячу если не считать, то не очень пока. За прошлый год девяносто восемь золотых, это при оплате труда персонала в двести золотых в год и содержанию рабов в двадцать золотых. Эти цифры должны быть равны примерно. Если мои предложения принять и найти рынок сбыта краски, а с этим проблем не будет — папа все излишки купит, то доход с конторы может быть в районе двух тысяч с лишним в год.
— В двадцать раз? — не поверил я.
— В два, — поправила Приска. — сейчас доход цеха — тысяча двести двадцать чистыми, десять процентов уходят в казну города, императорский налог с объёма, заложен в цену краски. Короче, по этому цеху, расходы — те же двести золотом персоналу. Мы наймем троих и им платить будем с оклада старика в пятьдесят золотых, старика же под жопу! — Бурхес при этих словах скривился. — Налоги вырастут чуток, но твой доход будет две тысячи, две тысячи сто золотом в год. И двести лично мне, — выдала расклад Приска.
— Ты нанята, пропиши сама условия, меня устроит и полторы тысячи дохода в год, если меньше, то твой оклад — те же пятьдесят золотых марок, что у старика сейчас, если больше, то твои двести, — сделал предложение я.
В молчании доехали до печатного цеха, но если молчание Бурхеса было кислым, то молчание Малика восхищённым. Приска, впрочем, на обоих не смотрела, что-то записывала и считала.
— Ух, как всё запущено, — сказала Приска, едва зайдя в цех, и дала команду управляющей: — Милочка! Приходные и расходные книги принеси мне! А пока наборные столы надо лучше осветить. Гарод, купи десяток светильников поярче. Они чуть ли не на ощупь на досках листы набирают!
Родственница Портеса бросив на меня взгляд, и не увидя возражений, пошла на второй этаж в свой кабинет, похабно виляя попой, поднимаясь по лестнице. Быстро сориентировалась и решила воздействовать на хозяина цеха тем, чем женщин природа одарила.
Светильники я купил, и когда вернулся в цех, вид у Приски был торжествующий, а у нынешней управляющей виноватый.
— Дорого краску берёте, и по бумаге есть вопросы, она в цене падает, а вы берёте по прежним ценам. Но, если с краской просто неразбериха, будешь со своего цеха брать, то с бумагой надо искать новых поставщиков. Папа продаёт процентов на десять меньше, например, и я — не я, если из него ещё два процента не выбью! — отчиталась моя одногруппница. А так Мальвина работает неплохо, правда есть вопросик по оплате труда. Все наборщики получают пятнадцать золотых марок в год, а некто Торбер двадцать пять! Кто Торбер? Хочу лично посмотреть на его квалификацию!
— Кто работает хорошо, Мальвина? — удивился я причудам языка и внешнему совпадению сказочной Мальвины с Мальвиной из империи Хоста. — И кто Торбер? Мальвина, кстати, интересное имя.
— Нормальное имя, — буркнула девушка, а за её спиной появился здоровый парень лет двадцати пяти.
— Я Торбер.
— Ну, давай, — хмыкнула Приска.
— Что давай? — не понял тот.
— Танцуй! — рявкнула моя помощница. — Иди, лист набирай. Так… А теперь ты, дедок лысый, рядом вставай и другой лист тоже набирай. Я так и думала!
— Что? — спросили хором я, Малик, и Бурхес.
— Старик работает заметно быстрее, а парня взяли на работу за другие достоинства, — ревизорша бросила откровенный взгляд парню ниже пояса, отчего тот и Мальвина покраснели. — Пальцы как сосиски, чего он там наработает?
— Ну а по доходам как? — интересовало меня.
— На удивление тут неплохо идут дела, Мальвина на своем месте, как руководитель производства она хороша. Надо её на этой должности оставлять. За счёт экономии материалов примерно семьсот золотых можно выиграть. Твоих будет две восемьсот золотом в год, и моих сто пятьдесят за общее руководство. И да. Торберу можно предложить десять золотых за работу на погрузке, или выгнать.
— Как Мальвину оставить? Она вон своего любовника притащила на работу, — не понял я.
— Гарод, тебе сколько лет? — попыталась сыронизировать Приска.
— Шестнадцать! — ответил я.
— Гм…– вопрошающая даже сбилась с мысли. — Выглядишь старше, но неважно. Не будь наивным, все так делают, берут на работу по знакомству, платят не только за труд на своем рабочем месте. Сплошь и рядом такое. Так этот мир устроен. Но со мной такого не будет.
«И не этот тоже», — подумал я.
— Я согласен, — быстро сказал Торбер, преданно глядя на Приску.
— Я.. я тоже согласна, — если мои шестьдесят золотых оставите, — запнулась Мальвина.
— Сорок пять и двенадцать твоему любовнику, — отрезала Приска.
— Согласна, — не глядя в глаза мне, сказала обладательница земного сказочного имени.
— Идёт! — решился я. — Только надо школу закончить для начала, а потом ты нанята.
Идем к дилижансу, провожаемые взорами всех работников.
— Гарод, дай мне дилижанс свой, к родителям надо съездить, и Малика твоего на вечер, хочу его с родителями познакомить, — вдруг попросила меня Приска.
— Зачем? — опять хором спросили мы.
— Скажу, вот нашла нового жениха, а то они уже с семьёй Гревла начинают объединение, а я расхотела. Малик, побудешь моим женихом один день? — сказала девушка. — Ну и заодно подтвердишь, что моя зарплата уже триста пятьдесят золотых в год. А то засунут меня в семейный магазин на годовой оклад в двадцать золотых года на три, опыта набираться.
— Малик, ты как? — спросил я.
— Надо цветы купить и сладости, и отцу твоему вина, или что он любит? — не ответил на мой вопрос Малик, дав понять, что он совсем не против.
Я поймал кибитку и отпустил Малика с Приской к родителям последней. Сам же с Бурхесом поехал в
