самой Зоны спрашиваю. Больше ни у кого.
– Теперь придется спрашивать у нас. В Припяти появились хозяева, сталкер, – сурово процедил неизвестный.
– С чего бы, сталкер? В Припяти нет хозяев, – презрительно сплюнул через губу Ворчун, сняв маску. – И не до хрена ли пафоса?
– Я Раг, командир службы патрулирования и картографии боевого крыла клана «Ренессанс», сталкер. Впредь будь уважителен.
– Да хоть президент Соединенных Азиатских Штатов, – презрительно усмехнулся Ворчун. – Я вольный сталкер и ни у кого, ети вас, разрешения не спрашиваю.
Остальные поддержали Ворчуна сдержанным ропотом. Все стоявшие за его спиной, включая «туристов», держали людей в фиолетовом на мушке. Но Раг оказался неглуп. Ему не хотелось лить кровь своих и начинать знакомство с вражды. Тем более что у него образовался долг перед сталкерами.
– Опустить оружие! – крикнул он своим. И повернулся к Ворчуну. – Ладно, сталкер, я не хочу вражды. Ты спас нам жизнь, и мы твои должники. Но учти, Припять теперь закрыта для внешнего вторжения. Ее и станцию занял теперь «Ренессанс». Любое несанкционированное проникновение рассматривается как угроза, те, кто его осуществил, уничтожаются на месте. Ничего личного – это приказ моего командования. Сейчас я вас отпущу, но в город углубляться не советую.
В группе Ворчуна между ним и «туристами» состоялось экспресс-совещание.
– Пожалуй, в город не полезем, – кивнул Кол. Остальные с ним согласились. – Пойдем на запад. Там хватает того, что нам интересно.
– Мы уходим, – коротко сказал Ворчун. – Надеюсь, препятствий чинить не станете.
– Мы могли бы вас проводить, – ответил командир из «Ренессанса». – Но у нас свои задачи. Впрочем, довести вас до границы можем. Здесь достаточно опасных тварей, которые вам не встречались в остальной части Зоны.
Снова туристы и сталкеры выстроились в колонну. Только теперь у нее имелся не только авангард и арьергард, но и боковое охранение.
«Не хватает еще поддержки с воздуха. Вертолета или, на крайняк, беспилотника», – чуть насмешливо подумал Мишка, оказавшийся, кстати, в голове колонны.
Из Припяти выходили не тем же путем, каким шли сюда. Напротив, гаражный кооператив, где ночевали накануне, сталкеры обогнули с запада. Повсюду возвышались промышленные строения. Стакеры вошли в небольшую промзону, сопутствующую железнодорожной ветке. То ли сортировочная станция, то ли ремонтные мастерские. Сейчас было не разобрать. Тут царили хаос, запустение и разрушения. Будто недавно бушевал ураган, прошедший после жестокого боя.
– Здесь надо быть осторожным, – предупредил идущий впереди Раг. – Много аномалий. И появляются те, с кем лучше лишний раз не встречаться.
– Например, кто, ети их в тряпки? – спросил Ворчун, также двигавшийся впереди.
– Не приведи ЧАЭС столкнуться, – последовал ответ.
Мишка не знал, что или кого имел в виду Раг. Возможно, очередная тварь Зоны или продукт деятельности ученых из недр какой-нибудь местной лаборатории. Пока сталкеры осторожно двигались, огибая опасные участки или явные аномалии. Иногда лежащий перед ними фрагмент дороги казался настолько безопасным и привлекательным, что ноги сами несли в обход по максимально широкой дуге.
За очередным полуразвалившимся цехом вдруг возникла стена плотного тумана. Такое не редкость в Зоне. Иной раз овраги или даже деревни затягивало плотной белесой непроницаемой для глаза массой. И как правило, там внутри прятался некто. Кто-то хитрый, изворотливый, жаждущий сталкерского мяса. Сырого. Однако этот туман был странным. Не похожим на обычный. Нехарактерным. И запах имел иной. Не аромат легкой влаги, какой пахнет утренний, еще не отошедший от ночной прохлады луг, а тяжелый, липкий, чуть сладковатый смрад чего-то химического, искусственного.
– Всем стоять! – приказал Ворчун. – Медленно отходим назад. Готовность номер один!
– Что такое? – Мишка подчинился, но промолчать все же не смог.
– Дымовая завеса. Запах характерный, – ответил ведущий, озираясь в поисках опасности. – Возможно, засада, и эти фиолетовые завели нас в нее.
Шедший рядом Раг презрительно хмыкнул, не сочтя достойным отвечать на колкость.
Мишка на всякий случай ощупал разгрузку в поисках гранаты. Он жалел, что нет подствольного гранатомета. Ведь в Припяти тебя могло поджидать все что угодно, и вооружение тяжелее калибра пять сорок пять могло сгодиться. Повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в руинах, хрустом шагов по обломкам и позвякиванием оружия и амуниции. Сталкер – это все же не солдат и тем более не спецназовец. С оружием умеет обращаться настолько, чтобы защитить себя. Если, конечно, в досталкерском прошлом не проходил спецподготовку. Но опасения Ворчуна не оправдались. В дыму скрывались вовсе не люди. Внезапно из-за белесого заслона послышалось пение. Слова произносились неразборчиво, но мелодия напоминала каждому, кто состоял в пионерах, старую песню «Взвейтесь кострами…». Тоненький голосок, исполнявший ее, несомненно, принадлежал девчушке лет десяти-одиннадцати. Сталкеры остановились. Опасности как будто не было. Но Мишка ощущал тревогу и неявный страх. Чувство угрозы будто билось у него в груди. Наконец завеса расступилась, и к людям вышла маленькая девочка. Ребенок как ребенок. Росточком, что называется, метр с кепкой на коньках. Зализанные волосы, заплетенные в две косички, прямой нос в веснушках, узкие бескровные губы, бледное лицо. Сама вся тоненькая – ножки и ручки почти прозрачные. Одета в белую рубашонку с коротким рукавом, юбочку, которые носили пионерки, и красный галстук. Куда же без него! Ничто в ней не указывало на опасность. Только разве что чуть неровная походка да слишком высокий и сильный для ребенка голос. И глаза. Мишка обратил на них внимание в последнюю очередь. Почему-то, начав осмотр с головы, взгляд проскальзывал мимо глаз пионерки. Или существа? Черные без белков глаза, будто в глазницы залили смолу, притягивали внимание. А еще словно затягивали сознание в омут, лишая воли и желания сопротивляться.
– Внучка местного мозгососа, что ли? – хотел подшутить Мишка, но понял, что его губы почти не шевелятся. Вместо звуков раздается еле слышное шипение.
Он скосил глаза. Ворчун и другие участники похода, насколько Мишка смог рассмотреть, застыли в безвольных позах, глядя перед собой. С губы Кэвээна вниз тянулась ниточка слюны. Мишка попытался дернуться, поднять оружие, но понял, что тело ему не подчиняется. Сил хватило только на то, чтобы закрыть глаза. Веки сами опустились. Вдруг перед внутренним взором возникла двуглава. Она зашипела, оскалилась пастями на обеих головах и, рыкнув, прыгнула прямо на Мишку. Тот вздрогнул, наваждение ослабло. Во всяком случае, до той степени, что получилось поднять оружие. В этот момент поющее существо изменилось. Верхняя половина туловища нагнулась вперед примерно на сорок пять градусов. Голова разделилась на три лепестка, изнутри покрытые густым покровом мелких, острых, чем-то сочащихся зубов. Из спины стремительно вырос горб, распавшийся на десяток щупалец, каждое из которых венчалось зазубренным шипом. То, что имело вид подростка-пионерки, как-то боком,
